Меню
Главная
Форумы
Новые сообщения
Поиск сообщений
Пользователи
Зарегистрированные пользователи
Текущие посетители
Наш YouTube
Наш РЦ в Москве
Пожертвования
Вход
Регистрация
Что нового?
Поиск
Поиск
Искать только в заголовках
От:
Новые сообщения
Поиск сообщений
Меню
Главная
Форумы
РАЗДЕЛ ДОСУГА С БАНЕЙ
Библиотека
Стоккет "Прислуга"
JavaScript отключён. Чтобы полноценно использовать наш сайт, включите JavaScript в своём браузере.
Вы используете устаревший браузер. Этот и другие сайты могут отображаться в нём некорректно.
Вам необходимо обновить браузер или попробовать использовать
другой
.
Ответить в теме
Сообщение
<blockquote data-quote="Маруся" data-source="post: 387312" data-attributes="member: 1"><p>Эйбилин</p><p></p><p></p><p></p><p></p><p>Глава 31</p><p></p><p></p><p></p><p></p><p>Каждый раз, как мисс Лифолт уйдет в магазин, или во двор, или хотя бы в ванную, я проверяю книгу на ее ночном столике. Делаю вид, будто пыль вытираю, а на самом деле смотрю, переместилась ли закладка дальше. Читает уже пятый день, но сегодня закладка все еще на первой главе, страница четырнадцать. Осталось еще двести тридцать пять. Да уж, она не торопится.</p><p></p><p>Все время хочется сказать – вы ж про мисс Скитер читаете, про то, как ее вырастила Константайн, неужто не поняли? До смерти боюсь, но все же с трудом сдерживаюсь, чтоб не брякнуть: читайте скорее, леди, потому как глава вторая – про вас.</p><p></p><p>С этой книжкой в доме мисс Лифолт я становлюсь нервной, как кошка. Всю неделю хожу на цыпочках. Молодой Человечек как-то раз приковылял сзади и обнял меня за ногу, так я чуть из туфель не выпрыгнула. Особенно трудно пришлось в четверг, когда мисс Хилли заявилась. Они уселись за стол в гостиной и обсуждали Праздник. Время от времени поглядывали на меня, улыбались, просили принести то сэндвич с майонезом, то холодного чаю.</p><p></p><p>Дважды мисс Хилли выходила в кухню, звонила своей служанке, Эрнестине.</p><p></p><p>– Вы замочили комбинезон Хизер, как я велела? Угу… а балдахин над кроватью почистили? Ах нет? Так ступайте и сделайте все как следует.</p><p></p><p>Собираю грязные тарелки и слышу, как мисс Хилли говорит:</p><p></p><p>– Я дошла до седьмой главы.</p><p></p><p>Замираю, а тарелки в руке чуть позвякивают. Мисс Лифолт недовольно морщит носик.</p><p></p><p>Но мисс Хилли не отвлекается на мелочи, она щурится и сообщает мисс Лифолт:</p><p></p><p>– Думаю, они правы, это похоже на Джексон.</p><p></p><p>– Правда? – удивляется мисс Лифолт.</p><p></p><p>Мисс Хилли шепчет, наклонившись к ней:</p><p></p><p>– Держу пари, мы даже знаем некоторых из этих черномазых служанок.</p><p></p><p>– Ты правда так думаешь? – восклицает мисс Лифолт, а у меня мороз по коже. Еле ноги передвигаю в сторону кухни. – Я пока прочла совсем чуть-чуть…</p><p></p><p>– Думаю, да. И знаешь что? – На лице мисс Хилли появляется хитрая улыбка. – Я намерена выяснить, кто скрывается за каждым из этих имен.</p><p></p><p></p><p></p><p>Утром на автобусной остановке я даже слегка задыхаюсь, как подумаю, что сделает мисс Хилли, когда доберется до своей главы, да и мисс Лифолт – прочла она уже вторую главу или нет? Вхожу в кухню, а там мисс Лифолт сидит за столом и читает мою книжку. Не отрывая взгляда от страницы, снимает с коленей Молодого Человечка и протягивает мне. Уходит к себе, читая на ходу. Надо же, стоило мисс Хилли проявить интерес, как для нее теперь ничего важнее нет.</p><p></p><p>Через несколько минут иду в спальню, собрать грязное белье. Мисс Лифолт как раз в ванной, так что открываю книгу, где закладка. Она уже на шестой главе, про Винни. Там у белой леди было старческое слабоумие и она каждое утро звонила в полицию, сообщала, что к ней в дом забралась какая-то чернокожая женщина. Значит, свою главу мисс Лифолт уже прочла и просто двинулась дальше.</p><p></p><p>Мне боязно, конечно, и я рада до смерти, но поверить в это прямо нельзя. Готова поспорить, у мисс Лифолт и мысли нет, что написано-то про нее. Ну надо же. Вчера вечером, поди, головой качала – что же это, мол, за ужасная женщина, не умеет любить собственного ребенка.</p><p></p><p>Вскоре мисс Лифолт уходит в парикмахерскую, а я звоню Минни. В последнее время мы только и делаем, что накручиваем телефонные счета наших белых хозяек.</p><p></p><p>– Что-нибудь слышно? – спрашиваю.</p><p></p><p>– Нет, ничего. Мисс Лифолт еще не закончила?</p><p></p><p>– Нет, но вчера добралась до Винни. Мисс Селия так и не купила книжку?</p><p></p><p>– Эту дамочку интересует только всякая ерунда. Иду! – кричит она куда-то в сторону. – Вот дурочка, опять застряла в сушилке. Говорила же ей, чтоб не совала туда голову в больших бигудях.</p><p></p><p>– Позвони мне, если что услышишь. И я тоже тебе буду звонить.</p><p></p><p>– Скоро что-то случится, Эйбилин. Обязательно. Я чувствую.</p><p></p><p></p><p></p><p>Днем захожу в «Джитни», купить фруктов и творога для Мэй Мобли. Мисс Тейлор опять взялась за свое. Малышка сегодня выскочила из школьного автобуса, побежала сразу к себе в комнату и бросилась на кровать.</p><p></p><p>– Что такое, маленькая? Что случилось?</p><p></p><p>– Я раскрасила себя черным, – расплакалась она.</p><p></p><p>– Как это? – не сразу поняла я. – Фломастерами? – Глянула на ручки, но на них ни пятнышка не было.</p><p></p><p>– Мисс Тейлор велела нарисовать, что нам больше всего в себе нравится!</p><p></p><p>Тут я заметила в кулачке у нее измятый клочок бумаги. Развернула – ну конечно, моя маленькая белая девочка нарисовала себя черной.</p><p></p><p>– Она сказала – черный значит, что у меня грязное гадкое лицо. – Она сунула голову под подушку и зарыдала.</p><p></p><p>Ох, мисс Тейлор. И это после того, как я столько времени учила Мэй Мобли любить всех людей, не судить по цвету кожи. На душе у меня тяжело, потому что любой человек помнит свою первую учительницу, верно? Мы, может, и не помним, чему нас учили, но уж поверьте, я достаточно детей вырастила и знаю точно: первая учительница – это важно.</p><p></p><p>В «Джитни» хотя бы прохладно. Утром я даже позабыла купить лакомства для Мэй Мобли – так расстроилась. Сейчас я спешу, не хочется оставлять девочку надолго наедине с ее мамашей. Листок с рисунком она спрятала под кроватью, чтоб мама не увидела.</p><p></p><p>В отделе консервов беру две баночки тунца. Иду за пакетиком зеленого желе и тут встречаюсь с Ловинней, которая ищет арахисовое масло. Наверное, до конца дней я буду про себя называть Ловинию «Глава Седьмая».</p><p></p><p>– Как дела у Роберта? – Похлопываю ее по руке.</p><p></p><p>Ловиния весь день работает на мисс Лу-Анн, потом возвращается домой и ведет Роберта в школу для слепых, он там учится читать пальцами. И ни разу я не слышала, чтоб Ловиния жаловалась на жизнь.</p><p></p><p>– Учится потихоньку, – кивает она. – Ты в порядке? Нормально себя чувствуешь?</p><p></p><p>– Просто нервничаю. Ничего не слышала?</p><p></p><p>Она отрицательно мотает головой:</p><p></p><p>– Нет. Зато моя хозяйка читает.</p><p></p><p>Мисс Лу-Анн состоит в бридж-клубе. Когда с Робертом случилось несчастье, мисс Лу-Анн была очень добра к Ловинии.</p><p></p><p>Идем по проходу между полками, впереди о чем-то беседуют две белые дамы. Лица знакомые, но имен не припомню. Мы подходим ближе, они тут же замолкают и внимательно смотрят на нас. Странно, совсем не улыбаются.</p><p></p><p>– Простите, – бормочу я.</p><p></p><p>Мы проходим дальше. И я слышу, как одна говорит:</p><p></p><p>– Это та черномазая, которая работает у Элизабет…</p><p></p><p>Мимо с грохотом проезжает тележка, и больше слов не разобрать.</p><p></p><p>– Ты права, – отзывается другая. – Держу пари, это ее…</p><p></p><p>Чувствую, как шея у меня немеет от ужаса, стук каблучков белых дам затихает. Ловиния слышит лучше, чем я, уши у нее на десять лет моложе моих. В конце прохода нам в разные стороны, но перед этим мы оборачиваемся и смотрим в глаза друг другу.</p><p></p><p>Я правильно расслышала?</p><p></p><p>Ты все услышала верно – также взглядом отвечает Ловиния.</p><p></p><p>Мисс Хилли, умоляю, читайте быстрее. Быстро, как ветер.</p><p></p><p></p><p></p><p></p><p></p><p>Минни</p><p></p><p></p><p></p><p></p><p>Глава 32</p><p></p><p></p><p></p><p></p><p>Проходит еще один день, а голос мисс Хилли внутри меня все так же мерно бубнит слово за словом, строчку за строчкой. Криков не слыхать. Пока. Но она уже близко.</p><p></p><p>Эйбилин рассказала, что вчера говорили белые дамы в «Джитни», но с тех пор мы ничего не слышали. Из рук все так и валится, последнюю мерную чашку сегодня разбила, да и Лерой косится на меня, будто догадывается. Сейчас он за столом, пьет свой кофе, детвора расселась по кухне, делают уроки.</p><p></p><p>Дергаюсь от неожиданности – за стеклянной дверью возникает Эйбилин. Она манит меня, прижав палец к губам. И быстро исчезает.</p><p></p><p>– Киндра, доставай тарелки, Шуге, присмотри за фасолью, Фелисия, дай папе подписать свою контрольную, маме нужно подышать свежим воздухом. – И выскакиваю за дверь.</p><p></p><p>Эйбилин, в белой униформе, ждет меня за углом дома.</p><p></p><p>– Что случилось?</p><p></p><p>Из дома несется крик Лероя: «Два-а-а?» Детей он не тронет. Поорет, конечно, но все отцы такие.</p><p></p><p>– Звонила однорукая Эрнестина, мисс Хилли всему городу рассказывает, кто есть кто в книжке. Приказывает белым леди уволить служанок, а ведь даже не угадала, про кого написано! – Эйбилин сильно расстроена, прямо дрожит вся. Белую тряпку в руках уже скрутила в жгут. Наверное, даже не понимает, что это салфетка, еще с обеда оставшаяся.</p><p></p><p>– Про кого она рассказала?</p><p></p><p>– Велела мисс Синклер уволить Аннабелль. Мисс Синклер ее и выгнала, да еще забрала ключи от машины, потому что одалживала ей половину денег на покупку Аннабелль уже почти все выплатила, но та все равно отобрала.</p><p></p><p>– Вот ****, – стиснув зубы, шепчу я.</p><p></p><p>– Это еще не все, Минни.</p><p></p><p>– Давай быстрее, пока нас Лерой не поймал.</p><p></p><p>– Мисс Хилли сказала мисс Лу-Анн: «Твоя Ловиния тоже в этой книжке. Я это точно знаю, и ты должна ее уволить. Ты должна засадить эту черномазую в тюрьму».</p><p></p><p>– Но Ловиния ни одного дурного слова не сказала о мисс Лу-Анн! И на ней ведь еще Роберт! И что ответила мисс Лу-Анн?</p><p></p><p>Эйбилин стоит, прикусив губу, по щекам катятся слезы.</p><p></p><p>– Говорит… подумает об этом.</p><p></p><p>– О чем именно? Уволить или посадить в тюрьму?</p><p></p><p>– И о том и о другом видать.</p><p></p><p>– Господи Иисусе!</p><p></p><p>Как же хочется врезать. Кому-нибудь.</p><p></p><p>– Минни, а что, если мисс Хилли вообще не дочитает до конца?</p><p></p><p>– Не знаю, Эйбилин. Просто не знаю.</p><p></p><p>Взгляд Эйбилин метнулся к двери – Лерой наблюдает за нами через стекло. И тихо стоит там, пока мы с Эйбилин прощаемся.</p><p></p><p></p><p></p><p>В пять тридцать утра Лерой заваливается в кровать рядом со мной. Просыпаюсь от скрипа пружин и вони перегара. Стиснув зубы, молюсь, чтоб он не начал драться. Я слишком устала. И так не могла толком уснуть после разговора с Эйбилин. Мисс Хилли запросто может повесить на свой ведьмин пояс еще один ключ, на этот раз от тюремной камеры Ловинии.</p><p></p><p>Лерой ворочается, подпрыгивает на кровати, возится, не беспокоясь, что его беременная жена пытается уснуть. Наконец этот болван успокаивается, и я слышу его шепот:</p><p></p><p>– Что у вас за секреты, Минни?</p><p></p><p>Чувствую его взгляд, ощущаю вонючее дыхание на своем плече. Но не шевелюсь.</p><p></p><p>– Ты же знаешь, я все равно выясню, – шипит он. – От меня ничего не утаить.</p><p></p><p>Секунд через десять дыхание стихает, он закидывает на меня руку. Единственное, что меня сейчас спасает, – младенец в животе. Отвратительная истина.</p><p></p><p>Так вот и лежу, сжав зубы и умирая от беспокойства. Лерой, он такой, пронырливый. Одному Господу известно, что со мной станется, если Лерой узнает правду. О книге-то ему известно, как и всем вокруг, но он и мысли не держит, что в этой затее замешана его жена. Люди, наверное, думают, что мне все равно, узнает Лерой или нет, – о, я-то понимаю, что люди думают. Думают, большая сильная Минни может постоять за себя. Но они не подозревают, в какое жалкое дерь.мо я превращаюсь, когда Лерой меня колотит. Я боюсь дать сдачи. Боюсь, что он меня бросит. Боюсь – и злюсь сама на себя за собственную слабость! Как можно любить мужчину, который так жестоко тебя избивает? Почему я люблю пьяницу? Однажды я спросила его: «За что? Почему ты бьешь меня?» А он наклонился ко мне и говорит: «Если я не буду тебя бить, Минни, неизвестно, что из тебя получится».</p><p></p><p>И загнал меня в угол комнаты, точно собаку. И хлестал ремнем. И тогда впервые я задумалась.</p><p></p><p>Неизвестно, кем я могла бы стать, если бы Лерой прекратил измываться надо мной.</p><p></p><p></p><p></p><p>Вечером я загнала всех спать пораньше, и себя в том числе. Лерой до пяти на заводе, а я устала – живот слишком тяжел для такого срока. Боже, а вдруг там двойня. Нет, я не собираюсь платить докторам за такие дурные вести. Но чувствую, что этот младенец крупнее, чем прочие, которых я рожала, а срок пока только шесть месяцев.</p><p></p><p>Забываюсь тяжелым сном. Мне снится, что сижу за длинным деревянным столом, какой-то праздник, и я грызу большую ножку жареной индейки.</p><p></p><p>Вдруг меня буквально подбрасывает в постели.</p><p></p><p>– Кто здесь?</p><p></p><p>Сердце вот-вот из груди выскочит. В спальне темно. Половина первого ночи. Лероя пока нет. Но что-то же меня разбудило.</p><p></p><p>И тут я понимаю, что это такое. Я наконец услышала то, чего так долго ждала. Чего все мы так долго ждали.</p><p></p><p>Вопль мисс Хилли.</p><p></p><p></p><p></p><p></p><p></p><p>Мисс Скитер</p><p></p><p></p><p></p><p></p><p>Глава 33</p><p></p><p></p><p></p><p></p><p>Глаза распахиваются сами собой. Я вся мокрая. Зеленые обои на стенах точно колышутся. Что меня разбудило? Что это было?</p><p></p><p>Выбираюсь из кровати и прислушиваюсь. На маму не похоже. Слишком высокий и резкий звук. Напоминает визг, будто что-то живое режут на куски.</p><p></p><p>Сидя на краю кровати, прижимаю ладонь к груди. Сердце бешено колотится.</p><p></p><p>Все пошло не по плану. Люди знают, что книга про Джексон. Как я могла забыть, что Хилли читает чертовски медленно. Наверняка привирает, что прочла больше, чем на самом деле. А теперь ситуация вышла из-под контроля. Служанка по имени Аннабелль уволена, белые дамы шепчутся о Ловинии и Эйбилин и неизвестно, о ком еще. Ирония заключается в том, что я в нетерпении кусаю ногти, дожидаясь, пока выскажется Хилли, хотя мне единственной в городе абсолютно безразлично, что она скажет.</p><p></p><p>А что, если вся затея с книгой была чудовищной ошибкой?</p><p></p><p>Преодолевая боль в груди, делаю глубокий вдох. Нужно думать не о настоящем, а о будущем. Месяц назад я отправила пятнадцать резюме в Даллас, Мемфис, Бирмингем и еще пять городов и еще раз в Нью-Йорк. Миссис Штайн сказала, что я могу сослаться на нее, и это, наверное, единственное заслуживающее внимания место на странице – рекомендации от человека из издательского бизнеса. Я включила в список свои достижения за минувший год:</p><p></p><p></p><p></p><p>Автор еженедельной колонки о домашнем хозяйстве в газете «Джексон джорнал».</p><p></p><p>Редактор Информационного бюллетеня Молодежной лиги Джексона.</p><p></p><p>Автор «Прислуги», скандальной книги о чернокожих служанках и их белых нанимателях, «Харпер и Роу».</p><p></p><p></p><p></p><p>На самом деле про книгу я не написала. Хотела, конечно. Но сейчас, даже если мне удастся получить работу в большом городе, я не могу бросить Эйбилин в этом кошмаре. Не теперь, когда все так обернулось.</p><p></p><p>Господи, мне нужно убираться из Миссисипи. Кроме мамы и папы у меня здесь ничего не осталось – ни друзей, ни нормальной работы, ни Стюарта. Как, впрочем, и где бы то ни было. Отправляя резюме в «Нью-Йорк пост», «Нью-Йорк таймс», «Нью-Йоркер» и «Харпере мэгэзин», я вновь испытала то же пронзительное чувство, что и прежде, в колледже, – мне страстно захотелось оказаться там. Не Даллас, не Мемфис, нет; Нью-Йорк — вот город, где должен жить писатель. Но оттуда до сих пор нет вестей. А вдруг я никогда отсюда не уеду? Вдруг я застряла? Здесь. Навеки.</p><p></p><p>Первые солнечные лучи проникают сквозь оконное стекло. Я вздрагиваю, внезапно осознав, что жуткий крик, который меня разбудил, – мой собственный.</p><p></p><p></p><p></p><p>В аптеке «Брент» я ищу крем «Ласте» и мыло «Винолиа» для мамы, пока мистер Робертс готовит для нее лекарство по рецепту. Мама утверждает, что ей не нужны пилюли, что от рака ее запросто излечит дочь, которая не следит за прической и носит платья выше колена даже по воскресеньям, – и неизвестно, что еще я могу выкинуть, если она вдруг умрет.</p><p></p><p>А я просто рада, что маме лучше. Если моя пятнадцатисекундная помолвка со Стюартом подстегнула ее волю к жизни, то известие о том, что я вновь одинока, добавило ей гораздо больше сил. Она, безусловно, огорчилась из-за нашего разрыва, но на удивление быстро пришла в себя. И вскоре надумала свести меня с троюродным кузеном – тридцатипятилетним красавцем и очевидным гомосексуалистом.</p><p></p><p>– Мама, – попыталась объяснить я после его ухода, поскольку не могла же она не заметить… – Он же… Э-э… Он сказал, что я не в его вкусе.</p><p></p><p>Нужно поскорее убираться из аптеки, пока не явился кто-нибудь из знакомых. И пора бы привыкнуть к вынужденной изоляции, но никак не удается. Я скучаю по подругам. Нет, не по Хилли, но порой – по Элизабет, прежней доброй Элизабет, той, какой она была когда-то в школе. После завершения книги стало еще тяжелее, потому что теперь я даже не могла навещать Эйбилин. Мы решили, что это слишком рискованно. По разговорам с ней я скучаю больше всего.</p><p></p><p>Раз в несколько дней мы с Эйбилин болтаем по телефону, но это не то же самое, что сидеть рядом в ее уютной кухоньке. «Пожалуйста, – думаю я, слушая ее рассказы о слухах в городе, – пожалуйста, пускай из этого получится что-нибудь хорошее». Но до сих пор ничего путного не получилось. Дамочки в городе только сплетничают, воспринимая историю с книгой как своеобразную игру, гадают, кто есть кто, а Хилли продолжает обвинять совершенно не тех людей. Именно я уверяла чернокожих служанок, что о них никто не догадается, и я несу ответственность за происходящее.</p><p></p><p>Колокольчик у входа весело звякает. В аптеку входят Элизабет и Лу-Анн Темплтон. Я прячусь за полками с косметикой, но все же украдкой подглядываю. Они устраиваются за закусочной стойкой, как школьницы. На Лу-Анн, по обыкновению, нечто с длинными рукавами, несмотря на летнюю жару, на лице дежурная улыбка. Интересно, знает ли она, что стала персонажем книги?</p><p></p><p>У Элизабет волосы спереди взбиты в пышный кок, а сзади прикрыты шарфом – желтым шарфом, что я подарила ей на двадцать третий день рождения. Как все же странно стоять тут и наблюдать за ними – когда мне так много о них известно. Элизабет дочитала до десятой главы, рассказала мне вчера Эйбилин, и все еще не подозревает, что читает о себе и своих подругах.</p><p></p><p>– Скитер? – окликает меня из-за прилавка мистер Робертс. – Лекарство для вашей матушки готово.</p><p></p><p>Я вынуждена пройти мимо стойки, мимо Элизабет и Лу-Анн. Они сидят ко мне спиной, но я замечаю, как в зеркале они провожают меня взглядами и тут же опускают глаза.</p><p></p><p>Расплачиваюсь за лекарство, мыло и крем, затем направляюсь в дальний конец аптеки с намерением сбежать через заднюю дверь. Но вдруг из-за стойки с расческами и щетками возникает Лу-Анн Темплтон.</p><p></p><p>– Скитер… У тебя есть минутка?</p><p></p><p>Я растерянно моргаю. Больше восьми месяцев никто не спрашивал меня даже о секундочке, не говоря уж о целой минуте.</p><p></p><p>– Э-э, да, – осторожно произношу я.</p><p></p><p>Лу-Анн бросает взгляд в окно – Элизабет, с молочным коктейлем в руках, идет к машине. Лу-Анн придвигается чуть ближе ко мне и спрашивает:</p><p></p><p>– Твоя мама – надеюсь, ей лучше? – Улыбка Лу-Анн уже не так ослепительна. Она одергивает длинные рукава платья, хотя ей явно жарко – лоб усеян капельками пота.</p><p></p><p>– Она в порядке. У нее… ремиссия.</p><p></p><p>– Я очень рада.</p><p></p><p>Повисает неловкое молчание, мы разглядываем друг друга. Наконец Лу-Анн делает решительный вдох.</p><p></p><p>– Я знаю, мы давно не общались. – И продолжает, понизив голос: – Просто я подумала, тебе следует знать, что говорит Хилли. Она считает, что это ты написала книгу… ну, про прислугу.</p><p></p><p>– Я слышала, автор анонимен, – быстро отвечаю я, хотя, возможно, следовало сделать вид, что я ее вообще не читала. При том, что весь город читает. Книга полностью распродана во всех трех магазинах, а в библиотеке на нее очередь на два месяца вперед.</p><p></p><p>Лу-Анн предупреждающе вскидывает руку, словно останавливая меня:</p><p></p><p>– Я не хочу знать, правда ли это. Но Хилли… Хилли Холбрук как-то позвонила мне и приказала уволить Ловинию.</p><p></p><p>Пожалуйста. Умоляю, не говори, что ты ее выгнала.</p><p></p><p>– Скитер, Ловиния… – Лу-Анн смотрит мне прямо в глаза. – Порой только благодаря ей я могу встать с постели.</p><p></p><p>Я не спешу отвечать. Возможно, это ловушка, подстроенная Хилли.</p><p></p><p>– Я прекрасно понимаю, что ты считаешь меня дурочкой, которая соглашается со всем, что говорит Хилли. – На ее глаза наворачиваются слезы, губы дрожат. – Врачи советуют ехать в Мемфис, на… шоковую терапию… – Лу-Анн закрывает лицо, но слезы просачиваются между пальцев. – От депрессии и… попыток…</p><p></p><p>Так вот что скрывают длинные рукава. Надеюсь, я ошибаюсь, но все равно невольно вздрагиваю.</p><p></p><p>– Генри, конечно, твердит, что нужно взять себя в руки и смело пуститься в плавание. – С вымученной улыбкой она начинает браво маршировать на месте, но тут же останавливается, и улыбка сползает с лица. – Скитер, я не знаю другого столь же стойкого и отважного человека, как Ловиния. Несмотря на собственные несчастья, она сидит рядом со мной и утешает. Она помогает мне прожить каждый следующий день. Я прочла, что она написала обо мне, как я помогала ей с внуком, и, знаешь, я никому в жизни не была так признательна. Это лучшее, что произошло со мной за много месяцев.</p><p></p><p>Не знаю, что и сказать. Это первые добрые слова о книге, мне хочется, чтобы она говорила еще и еще. Думаю, Эйбилин тоже не слышала пока ничего подобного. Но одновременно мне тревожно из-за того, что Лу-Анн многое известно.</p><p></p><p>– Если это действительно ты написала, если сплетни Хилли правдивы, просто хочу, чтобы ты знала – я никогда не уволю Ловинию. Я сказала Хилли, что подумаю, но если Хилли Холбрук вновь поднимет эту тему, я прямо в лицо ей выскажу, что она заслужила не только тот торт, но и кое-что похуже.</p><p></p><p>– Откуда ты… почему ты решила, что это про Хилли?</p><p></p><p>Наша страховка. Все пойдет прахом, если тайна шоколадного торта выплывет наружу.</p><p></p><p>– Может, про нее, а может, и нет. Просто ходят такие слухи, – усмехается Лу-Анн. – Но сегодня утром Хилли всем и каждому твердила, что эта книга вовсе не про Джексон. Кто знает почему.</p><p></p><p>– Слава богу… – шумно выдыхаю я.</p><p></p><p>– Ой, Генри скоро вернется. – Она поправляет сумочку на плече. На лице вновь сияет искусственная улыбка.</p><p></p><p>Лу-Анн направляется к выходу, но в дверях оборачивается:</p><p></p><p>– И еще кое-что. В январе на выборах президента Лиги Хилли Холбрук не получит мой голос. И, коли на то пошло, вообще никогда.</p><p></p><p>И с этими словами выходит. Колокольчик деликатно звякает вслед.</p><p></p><p>За окном мелкий дождик – сверкающие автомобили подернуты туманной дымкой, тротуар поблескивает лужицами. Провожая взглядом Лу-Анн, я думаю: «Как мало все же мы знаем друг о друге». Возможно, я смогла бы хоть немного облегчить ее жизнь, если бы попыталась. Если бы была с ней чуть приветливее. Разве не в этом основная идея нашей книги? Чтобы женщины поняли: мы просто два человека. Не столь многое нас разделяет. Между нами не такая уж большая разница. Совсем не такая значительная, как мне представлялось.</p><p></p><p>А вот Лу-Анн, она поняла это даже прежде, чем прочитала книгу. А нечто важное упустила именно я.</p><p></p><p></p><p></p><p>Вечером я четыре раза звоню Эйбилин, но линия занята. Я сижу в кладовке, уставившись на банки с консервированным инжиром, приготовленные Константайн еще в те времена, когда смоковница не погибла. Эйбилин рассказывала, что прислуга бесконечно обсуждает и книгу, и все, что происходит в городе в связи с ней. Каждый вечер человек шесть-семь звонят ей.</p><p></p><p>Сегодня среда. Завтра выходит колонка Мисс Мирны, которую я написала шесть недель назад. И у меня в запасе еще десятка два заметок, потому что больше мне совершенно нечем заняться. И думать больше не о чем, только волноваться и переживать.</p><p></p><p>Иногда я от скуки размышляю. Как сложилась бы жизнь, не напиши я этой книги. В понедельник, наверное, играла бы в бридж. Завтра вечером отправилась бы на собрание Лиги, занялась бы бюллетенем. Вечером в пятницу Стюарт пригласил бы меня на ужин, мы засиделись бы допоздна, и, играя в теннис в субботу, я чувствовала бы себя немного не в форме. Но и удовлетворенной. Удовлетворенной и… не в ладу со своей совестью.</p><p></p><p>Потому что Хилли назвала свою прислугу воровкой, а мне пришлось бы молча сидеть и слушать это. Элизабет с раздражением дергала бы своего ребенка за руку, а я отворачивалась, делая вид, что не замечаю. Я была бы помолвлена со Стюартом и не носила бы коротких платьев – только короткую стрижку, и не решалась бы на рискованные поступки вроде книги о цветной прислуге, боясь его неодобрения. Но поскольку я не собираюсь лгать и пытаться убедить себя, что мне удастся изменить таких людей, как Хилли или Элизабет, сейчас мне хотя бы не приходится больше делать вид, будто я с ними согласна.</p><p></p><p>С чувством легкой паники выбираюсь из душного чулана. Влезаю в свои мужские сандалии, выхожу в теплую ночь. Полнолуние, и на улице довольно светло. Сегодня днем я забыла заглянуть в почтовый ящик, а больше никто этого не сделает. Открыв, обнаруживаю внутри письмо. Из «Харпер и Роу» – наверное, от миссис Штайн. Странно, что письмо пришло на домашний адрес, поскольку всю корреспонденцию относительно книги я получала на почте, просто на всякий случай. Здесь слишком темно, читать невозможно, поэтому я просто сую письмо в задний карман джинсов.</p><p></p><p>Обратно к дому иду не по дорожке, а через «сад», ступая прямо по мягкой траве и аккуратно обходя упавшие груши. Вновь сентябрь, а я все еще здесь. Даже Стюарт переехал. Несколько недель назад в какой-то статье о сенаторе написали, что Стюарт перевел свою нефтяную компанию в Новый Орлеан, так что теперь он вновь может проводить свободное время на буровых платформах в море.</p><p></p><p>Слышится шорох гравия. По дорожке едет автомобиль, но почему-то с погашенными фарами.</p><p></p><p></p><p></p><p>Припарковав «олдсмобиль» около дома и выключив двигатель, сама она продолжает сидеть в салоне. Фонари на террасе ярко светятся желтым, привлекая ночных бабочек. Она склоняется над рулем, словно пытаясь разглядеть, есть ли кто в доме. Какого черта ей здесь нужно? Несколько секунд просто наблюдаю, потом решаюсь. Нападай первой. Начни раньше, чем она, – каковы бы ни были ее планы.</p><p></p><p>Тихо пробираюсь через двор. Она закуривает сигарету, спичку выбрасывает в окно.</p><p></p><p>Подбираюсь сзади, но она меня не замечает.</p><p></p><p>– Ждешь кого-нибудь? – вежливо осведомляюсь через открытое окошко.</p><p></p><p>Хилли подпрыгивает от неожиданности, роняет сигарету на землю. Выбирается из машины, захлопывает дверцу и отодвигается от меня подальше.</p><p></p><p>– Не смей приближаться ко мне! – выдыхает она.</p><p></p><p>Ладно, стою на месте, внимательно разглядываю бывшую подругу. Да, вот это зрелище. Черные сальные волосы торчат во все стороны. Блузка выбилась из юбки, жирные складки тела выпирают сквозь застежки – она еще больше прибавила в весе. Да еще и… болячка на губе. Гадкий ярко-красный струп в углу рта. Последний раз я видела такую штуку у Хилли еще в колледже, когда ее бросил Джонни.</p><p></p><p>Она окидывает меня надменным взглядом:</p><p></p><p>– Ты что теперь, вроде хиппи? Боже, как, должно быть, твоей бедной мамочке стыдно за тебя.</p><p></p><p>– Хилли, зачем ты явилась?</p><p></p><p>– Сообщить тебе, что я встречалась со своим адвокатом, Хибби Гудманом, который является в Миссисипи экспертом номер один в области законов о распространении клеветы. У тебя будут серьезные неприятности, милочка. Тебе грозит т.юрьма, ты в курсе?</p><p></p><p>– Ты ничего не сможешь доказать, Хилли. – Я уже обсуждала этот вопрос с юридическим отделом «Харпер и Роу». Мы очень старательно заметали следы.</p><p></p><p>– Да я на сто процентов уверена, что именно ты это написала, потому что ты самая вульгарная девица в городе. Никто, кроме тебя, не общается так близко с черномазыми.</p><p></p><p>Непостижимо, как мы могли дружить когда-то. Хочется спрятаться в доме и крепко запереть дверь. Но в руке у нее конверт, и это заставляет меня нервничать.</p><p></p><p>– Я знаю, что об этом много говорят, Хилли, по городу ходит множество слухов…</p><p></p><p>– Меня совершенно не волнуют эти слухи. Всем в городе известно, что это не Джексон. Книга про выдуманный город, который существует только в твоей маленькой убогой головке, и мне известно, кто тебе помогал в этой гнусности.</p><p></p><p>Чувствую, как сжимаются зубы. Да, ей известно про Минни и Ловинию, но знает ли она об Эйбилин? И о других?</p><p></p><p>Хилли помахивает конвертом:</p><p></p><p>– Я приехала сообщить твоей матери о том, что ты сделала.</p><p></p><p>– Ты собираешься нажаловаться на меня маме?</p><p></p><p>Забавно, конечно, но мама действительно ничего не знает об этой истории. И я предпочла бы, чтоб так оно и оставалось. Ей было бы стыдно за меня и… Не отвожу глаз от конверта. А вдруг она из-за этого вновь заболеет?</p><p></p><p>– Вот именно. – Гордо вскинув голову, Хилли поднимается на крыльцо.</p><p></p><p>Открывает дверь и входит, словно в собственный дом.</p><p></p><p>– Хилли, я тебя не приглашала. Ты не…</p><p></p><p>Но тут навстречу ей выходит мама, и я опускаю руку.</p><p></p><p>– О, Хилли! – восклицает мама. Она в халате, опирается на трость, которая покачивается при каждом шаге. – Сколько лет, сколько зим, дорогая.</p><p></p><p>Хилли растерянно моргает. Не знаю, что больше поразило Хилли – мамин вид или его отсутствие. Густьіе каштановые волосы поредели и стали белыми как снег. Дрожащая рука, опирающаяся на трость, для неподготовленного человека выглядит точно рука скелета. Но страшнее всего почти полное отсутствие зубов, остались только передние. Щеки глубоко ввалились, как у покойника.</p><p></p><p>– Миссис Фелан, я… я приехала, чтобы…</p><p></p><p>– Хилли, ты что, заболела? Выглядишь чудовищно, – говорит мама.</p><p></p><p>Хилли нервно облизывает губы:</p><p></p><p>– Я… у меня не было времени привести себя в порядок, перед тем как…</p><p></p><p>Мама неодобрительно качает головой:</p><p></p><p>– Хилли, дорогая. Никакой молодой муж не захочет созерцать подобное зрелище, вернувшись домой. Взгляни на свою прическу И это… – Мама, прищурившись, хмуро рассматривает болячку на губе. – Это абсолютно непривлекательно, дорогая.</p><p></p><p>Я смотрю только на конверт. Мама грозно тычет в меня пальцем:</p><p></p><p>– Я завтра же позвоню в «Фанни Мэй» и запишу вас обеих.</p><p></p><p>– Миссис Фелан, не…</p><p></p><p>– Не стоит благодарности, – перебивает мама. – Это самое меньшее, что я могу для тебя сделать, теперь, когда твоей мамы нет рядом, чтобы руководить тобой. А сейчас я иду спать. – Нетвердой походкой мама отправляется к себе, бросив на прощанье: – Не засиживайтесь допоздна, девочки.</p><p></p><p>Хилли стоит разинув рот. Потом злобно распахивает дверь и выходит. Письмо по-прежнему у нее в руке.</p><p></p><p>– У тебя немыслимые проблемы, Скитер, – с яростью шипит она. – И у твоих черномазых!</p><p></p><p>– О ком именно ты говоришь, Хилли? Ты же никого не знаешь.</p><p></p><p>– Я не знаю, я? Эту твою Ловинию? О, о ней я уже позаботилась, не волнуйся! Лу-Анн с ней разберется. И предупреди свою Эйбилин, пускай хорошенько подумает в следующий раз, когда захочет написать о моей дорогой подруге Элизабет, угу, – ухмыляется она. – Ты еще помнишь Элизабет? Она приглашала тебя на свою свадьбу.</p><p></p><p>Услышав имя Эйбилин, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не ударить Хилли.</p><p></p><p>– Передай своей черномазой подружке, что ей следовало быть чуть умнее и не упоминать про царапину в виде галочки на обеденном столе Элизабет.</p><p></p><p>Чертова царапина. Как я могла пропустить такую улику?</p><p></p><p>– И не надейся, что я забыла о Минни Джексон. По поводу этой негритоски у меня большие планы.</p><p></p><p>– Будь осторожна, Хилли, – цежу я сквозь зубы. – Не выдай ненароком и себя. – Голос звучит уверенно, но внутри у меня все дрожит. Не представляю, какие у нее могут быть планы.</p><p></p><p>Глаза ее почти вылезают из орбит:</p><p></p><p>– Это НЕ Я СЪЕЛА ТОТ ТОРТ!</p><p></p><p>Она разворачивается, бросается к машине, рывком открывает дверцу.</p><p></p><p>– И передай своим черномазым, чтоб почаще оглядывались. Пускай внимательно смотрят, кто идет за ними следом.</p><p></p><p></p><p></p><p>Руки дрожат, когда я набираю номер Эйбилин. Забираюсь в кладовку и прикрываю дверь. В другой руке у меня распечатанное письмо от «Харпер и Роу». Кажется, что уже полночь, но на часах всего восемь тридцать.</p><p></p><p>Эйбилин снимает трубку, и я тотчас выпаливаю:</p><p></p><p>– Сегодня приезжала Хилли. Она знает!</p><p></p><p>– Мисс Хилли? Что она знает?</p><p></p><p>В трубке слышен голос Минни:</p><p></p><p>– Хилли? Что там насчет мисс Хилли?</p><p></p><p>– Минни… тут у меня в гостях, – поясняет Эйбилин.</p><p></p><p>– Полагаю, ей тоже нужно это услышать, – говорю я, хотя вообще-то предпочла бы, чтоб Эйбилин рассказала ей все попозже, без меня. Но описываю появление Хилли, как она ворвалась в дом, потом жду, пока Эйбилин перескажет историю Минни. Из уст Эйбилин она звучит еще страшнее.</p><p></p><p>Эйбилин возвращается к телефону, вздыхает.</p><p></p><p>– Все из-за царапины на обеденном столе Элизабет… так Хилли и догадалась.</p><p></p><p>– Господи, просто царапина. Как я могла о ней написать…</p><p></p><p>– Нет, это я должна была заметить. Простите меня, Эйбилин.</p><p></p><p>– Думаете, мисс Хилли расскажет мисс Лифолт, что я про нее написала?</p><p></p><p>– Она не может рассказать! – слышится крик Минни. – Тогда она признает, что книжка про Джексон.</p><p></p><p>Вот теперь-то я понимаю, в чем прелесть плана Минни.</p><p></p><p>– Согласна, – говорю я. – Думаю, Хилли напугана, Эйбилин. Она не знает, что делать. Сказала, что пожалуется на меня моей матери.</p><p></p><p>Сейчас, когда шок от слов Хилли прошел, сама идея вызывает лишь смех. Это самое меньшее, что меня беспокоит. Если мама сумела пережить крах моей помолвки, эту историю она тем более переживет. Я сумею все объяснить.</p><p></p><p>– Думаю, мы все равно ничего не можем с этим поделать, – нервно замечает Эйбилин.</p><p></p><p>Возможно, сейчас не лучший момент, чтобы сообщить следующую новость, но я не в силах сдержаться.</p><p></p><p>– Я получила… письмо сегодня. От «Харпер и Роу». Думала, от миссис Штайн, но ошиблась.</p><p></p><p>– От кого же тогда?</p><p></p><p>– Мне предложили работу в «Харпере мэгэзин» в Нью-Йорке. Помощником редактора. Наверняка миссис Штайн выхлопотала.</p><p></p><p>– Как замечательно! – радуется Эйбилин и кричит в сторону: – Минни, мисс Скитер предложили работу в Нью-Йорке!</p><p></p><p>– Эйбилин, я не могу принять это предложение. Я просто хотела рассказать вам об этом. Я… – Как же хорошо, что можно наконец поговорить с Эйбилин.</p><p></p><p>– Что значит – не можете принять? Вы же об этом мечтали.</p><p></p><p>– Я не могу уехать сейчас, именно в тот момент, когда начинаются неприятности. Я не оставлю вас в беде.</p><p></p><p>– Но… неприятности все равно произойдут, останетесь вы в городе или нет.</p><p></p><p>Боже, при этих словах я готова разрыдаться. Вслух получается лишь долгий стон.</p><p></p><p>– Я не то хотела сказать. Мы же не знаем, что случится. Мисс Скитер, вы должны согласиться на эту работу.</p><p></p><p>Я и на самом деле не знаю, как поступить. Понимаю, что вообще не следовало рассказывать Эйбилин, потому что она, разумеется, примется меня уговаривать уехать, но мне необходимо было с кем-то поделиться. Слышно, как она шепчет Минни:</p><p></p><p>– Она говорит, что не согласится. – А потом мне:</p><p></p><p>– Мисс Скитер, я не хочу сыпать вам соль на раны, но… здесь, в Джексоне, вам жизни не будет. Вашей маме уже лучше и…</p><p></p><p>Слышен какой-то шорох, бормотание, и внезапно в трубке раздается голос Минни:</p><p></p><p>– Послушайте меня, мисс Скитер. Я позабочусь об Эйбилин, а она позаботится обо мне. А у вас здесь никого не осталось, кроме врагов в Молодежной лиге и мамаши, которая в конце концов доведет вас до алкоголизма. Вы уже сожгли все мосты. А еще у вас в этом городе никогда не будет мужика, и всем это известно. Так что поднимайте-ка свою белую задницу и не то что отправляйтесь – пулей в Нью-Йорк!</p><p></p><p>Минни швыряет трубку, и я растерянно таращусь на умолкший телефон в одной руке и письмо – в другой. Что, правда? Неужели я действительно могу это сделать?</p><p></p><p>Минни права, и Эйбилин тоже права. У меня здесь ничего не осталось, кроме мамы и папы, и совместная жизнь с родителями, безусловно, разрушит наши отношения, но…</p><p></p><p>Привалившись к полкам, закрываю глаза. Я уезжаю. Я еду в Нью-Йорк.</p><p></p><p>Эйбилин</p><p></p><p></p><p></p><p></p><p>Глава 34</p><p></p><p></p><p></p><p></p><p>На серебряных приборах мисс Лифолт сегодня особенно много пятен. Из-за сильной влажности, должно быть. Обхожу вокруг стола, заново полируя каждый предмет и заодно проверяя, все ли на месте. Молодой Человечек, он у нас начал таскать блестящие штучки – ложки, монетки, заколки для волос. И прячет их у себя в подгузнике. Меняешь, бывало, подгузник, а там прямо сундук с сокровищами.</p><p></p><p>Звонит телефон в кухне.</p><p></p><p>– У меня сегодня есть новости, – докладывает Минни.</p><p></p><p>– Что слышно?</p><p></p><p>– Мисс Ренфроу говорит, она знает, что тортик тот съела Хилли, – хихикает Минни, а у меня сердце сразу бьется раз в десять быстрее.</p><p></p><p>– Боже, мисс Хилли явится через пять минут. Ей лучше поскорее погасить этот пожар. – Как странно, что мы за нее переживаем. В голове не укладывается.</p><p></p><p>– Я звонила однорукой Эрнес… – Минни замолкает. Должно быть, мисс Селия появилась. – Все в порядке, она вышла. Так вот, я звонила однорукой Эрнестине, и та сказала, что мисс Хилли весь день вопила по телефону. И мисс Клара, она тоже знает про Фанни Амос.</p><p></p><p>– Она ее уволила?</p><p></p><p>Мисс Клара отправила сына Фанни Амос в колледж, это одна из лучших историй в книге.</p><p></p><p>– Да вовсе нет. Просто сидела, совсем обалдевшая, с книжкой в руке.</p><p></p><p>– Позвони, если еще что узнаешь, – говорю я. – И не волнуйся, что мисс Лифолт будет спрашивать, кто это. Я скажу, что у меня сестра болеет. (Господи, Ты же не покараешь меня за эту ложь? Что мне совершенно ни к чему, так это больная сестра.)</p><p></p><p>Через несколько минут звонят в дверь, а я делаю вид, что не слышу. Боюсь взглянуть в лицо мисс Хилли после всего, что она наговорила мисс Скитер. Как я могла написать про эту дурацкую царапину. Иду в свою уборную, спокойно подумать, что же будет, если придется расстаться с Мэй Мобли. Господи, молю я, если меня не будет, пускай рядом с ней окажется кто-нибудь добрый. Не оставляй ее с мисс Тейлор, которая учит, что все черные – грязные, и с бабушкой, которая больно щиплет за оплошности, и с ледяной мисс Лифолт. В дверь продолжают звонить, а я не обращаю внимания. Сделаю это завтра, обещаю я себе. Просто на всякий случай. Попрощаюсь с Мэй Мобли.</p><p></p><p></p><p></p><p>Когда я возвращаюсь в дом, дамы уже за столом. Мне слышны их голоса, громче всех – мисс Хилли. Прижимаю ухо к двери, а выйти в гостиную боюсь.</p><p></p><p>– …Не Джексон. Эта книжонка – просто дрянь. Уверена, это все выдумала какая-нибудь черномазая…</p><p></p><p>Слышу скрип стула – мисс Лифолт собирается идти искать меня. Дольше тянуть нельзя.</p><p></p><p>Открываю дверь, в руках у меня кувшин с холодным чаем. Обхожу стол, не поднимая глаз.</p><p></p><p>– Я слышала, что «Бетти» – это, возможно, наша Шарлин, – говорит мисс Джини, тараща глаза.</p><p></p><p>Мисс Лу-Анн, что сидит рядом с ней, глядит в сторону, будто ей все равно. Хочется похлопать ее по плечу, ободрить. Я хотела бы сказать ей, как я рада, что именно она хозяйка Ловинии, но понимаю, что нельзя. И мисс Лифолт ничего сказать не могу, потому что та лишь хмурится, как обычно. А вот у мисс Хилли лицо багровое, точь-в-точь перезревшая слива.</p><p></p><p>– А прислуга из четвертой главы? – не унимается мисс Джини. – Я слышала, как Сиси Таккре говорила…</p><p></p><p>– Эта книга не про Джексон! – визжит мисс Хилли, я вздрагиваю от неожиданности и нечаянно выплескиваю чай на ее пустую тарелку.</p><p></p><p>– Вы пролили, Эйбилин, – ледяным тоном произносит она.</p><p></p><p>– Простите, я…</p><p></p><p>– Вытрите.</p><p></p><p>Дрожащей рукой протираю тарелку салфеткой, которой придерживаю кувшин.</p><p></p><p>Она смотрит мне прямо в лицо. Я опускаю голову.</p><p></p><p>– Принесите чистую тарелку. По которой вы не возили грязной тряпкой.</p><p></p><p>Подаю ей другую тарелку. Она внимательно изучает ее, даже обнюхивает. Потом поворачивается к мисс Лифолт:</p><p></p><p>– Этих людей невозможно обучить даже навыкам чистоплотности.</p><p></p><p></p><p></p><p>Приходится задержаться допоздна у мисс Лифолт. Мэй Мобли засыпает, я достаю свой молитвенник, начинаю записывать. Я очень рада за мисс Скитер. Она звонила сегодня утром, сказала, что получила работу. Через неделю она уезжает в Нью-Йорк! При каждом резком звуке я вздрагиваю – все кажется, что сейчас войдет мисс Лифолт и объявит, что ей известна правда. Даже дома никак не могу успокоиться, поэтому в кромешной тьме отправляюсь к Минни. Она сидит за столом, читает газету. Поздний вечер – единственное время, когда она не чистит что-нибудь, не убирает, не кормит кого-то, никого не воспитывает. В доме такая тишина, что мне немножко не по себе.</p><p></p><p>– А где все?</p><p></p><p>– Ушли спать или на работу, – пожимает она плечами.</p><p></p><p>Придвигаю стул, усаживаюсь.</p><p></p><p>– Хотелось бы мне знать, что будет, – говорю я. – Понимаю, надо радоваться, что мне пока не высказали все в лицо, но ожидание сводит с ума.</p><p></p><p>– Что-то обязательно будет. Скоро, – небрежно замечает Минни, будто мы любимый сорт кофе обсуждаем.</p><p></p><p>– Минни, как ты можешь оставаться такой спокойной?</p><p></p><p>Она поднимает голову, кладет руку на живот, который порядком надулся за последние две недели:</p><p></p><p>– Знаешь мисс Шотар, у которой работает Вилли Мэй? Она вчера спросила Вилли Мэй, неужели обращается с ней так же плохо, как та ужасная леди в книге? Вилли Мэй и сказала, что та, конечно, не пирог с изюмом, но не такая уж плохая.</p><p></p><p>– Что, так и спросила?</p><p></p><p>– А потом Вилли Мэй рассказала хозяйке, как с ней обращались другие белые леди, про все плохое и хорошее, а хозяйка слушала. Вилли Мэй говорит, за тридцать семь лет они впервые сидели за одним столом.</p><p></p><p>Не считая Ловинии, это первая добрая весть. Я стараюсь радоваться, но тут же возвращаюсь к своему:</p><p></p><p>– А что мисс Хилли? Что насчет того, о чем говорила мисс Скитер? Минни, неужели ты совсем не волнуешься?</p><p></p><p>Минни откладывает газету:</p><p></p><p>– Послушай, Эйбилин, не стану тебя обманывать. Я боюсь, что Лерой меня убьет, если узнает. Боюсь, что мисс Хилли подожжет мой дом. Но… не могу объяснить… но у меня такое чувство – все будет так, как должно быть.</p><p></p><p>– Правда?</p><p></p><p>– Господи, – усмехается Минни. – Я уже начинаю говорить в точности как ты, верно? Старею, должно быть.</p><p></p><p>Шутливо пинаю ее. Но все же понять не могу. Мы сделали смелое и доброе дело. Может, Минни не хочет портить ощущение – мол, пускай случится все, что случается со смелыми и добрыми. Даже самое дурное.</p><p></p><p>Минни уставилась в газету, но, понаблюдав, замечаю – она не читает. Смотрит на буквы, а сама мыслями далеко. На улице хлопает дверь автомобиля, и Минни вздрагивает. Значит, и она боится, просто старается не показывать. Но почему? Странно. Почему она скрывает свои чувства?</p><p></p><p>И вдруг до меня доходит. Как же я раныне-то не догадалась? Минни вставила в книжку историю про шоколадный торт, чтобы защитить всех нас. Не себя, а меня и всех остальных. Она понимала, что ее собственные проблемы с мисс Хилли станут только серьезнее. Но все равно пошла на это, ради остальных. И не хочет, чтобы кто-нибудь заметил, как ей страшно.</p><p></p><p>Потянувшись к ней, крепко сжимаю руку:</p><p></p><p>– Ты очень хороший человек, Минни.</p><p></p><p>Она закатывает глаза и смешно высовывает язык, будто ей тарелку собачьих галет предложили.</p><p></p><p>– Я так и знала, у тебя старческое слабоумие, – констатирует Минни.</p><p></p><p>И мы хихикаем. Уже поздно, мы устали, но она поднимается, наливает себе еще кофе, готовит чашку чая для меня. И мы еще долго сидим и болтаем у нее на кухне.</p><p></p><p></p><p></p><p>Суббота, вся семья Лифолт в сборе, плюс я. Даже мистер Лифолт сегодня дома. Моя книжка пропала с ночного столика. Я и не знаю, куда она ее сунула. Потом замечаю на диване сумочку мисс Лифолт – книга внутри. Значит, куда-то ее брала с собой. Закладки явно нет.</p><p></p><p>Хочется заглянуть ей в глаза и спросить, что ей известно, но мисс Лифолт почти весь день торчит в кухне, готовит какой-то торт. И не пускает меня помочь. Мол, это не обычный пирог из тех, что готовлю я, а особый рецепт из журнала «Гурмэ». Завтра к обеду у нее гости из ее церковного прихода, по этому поводу столовая битком набита парадным барахлом. Мисс Лифолт даже одолжила три блюда у мисс Лу-Анн и восемь приборов из фамильного серебра мисс Хилли, потому что ожидается четырнадцать человек, а Господь, видать, запрещает им пользоваться обычными железными вилками.</p><p></p><p>Молодой Человечек и Мэй Мобли играют в спальне. Мистер Лифолт бродит по дому. Время от времени он останавливается у двери в комнату Мэй Мобли, потом идет дальше. Думает, поди, что надо бы позаниматься с детьми, раз уж он дома в субботу, но, наверное, не знает как.</p><p></p><p>Так что мне особо и деваться некуда. Только два часа, но я уже вымыла весь дом, отскребла ванные, выстирала белье. Выгладила все, вплоть до морщин на собственном лице. Из кухни меня выгнали, но не хочется, чтоб мистер Лифолт решил, будто у меня и дел-то, что играть с детишками, и пока мистер Лифолт топчется в гостиной, заглядываю к детям.</p><p></p><p>Мэй Мобли держит в руке листок бумаги, что-то объясняет Россу Она любит играть в школу с братиком.</p><p></p><p>Возвращаюсь в гостиную, принимаюсь во второй раз протирать несуществующую пыль. Наверное, не стоит устраивать сегодня прощание с Малышкой, раз уж такая толпа народу в доме соберется.</p><p></p><p>– А сейчас мы с тобой поиграем, – слышу я голосок Мэй Мобли. – Ты садись вот сюда, за стойку, как будто это «Вулворт», а ты чернокожий. И ты должен сидеть не двигаясь, неважно, что я делаю, а то попадешь в тюрьму.</p><p></p><p>Я пулей мчусь в детскую, но мистер Лифолт уже там, наблюдает из-за двери. Я останавливаюсь позади него.</p><p></p><p>Мистер Лифолт озадаченно смотрит, скрестив руки на груди и чуть склонив голову набок. Сердце у меня колотится со скоростью тысячу миль в час. Никогда прежде я не слышала, чтоб Мэй Мобли рассказывала кому-нибудь наши тайные истории. Только мне – и то когда никого рядом, только стены дома. Но сейчас она увлечена игрой и даже не замечает, что папа ее слушает.</p><p></p><p>– Так… – Мэй Мобли устраивает малыша на высоком стульчике. – Росс, ты сидишь за стойкой «Вулворта». Не вставай.</p><p></p><p>Я не могу вымолвить ни слова. Мэй Мобли на цыпочках подбирается к Россу сзади и высыпает ему на голову карандаши из коробки. Карандаши со стуком падают на пол, Молодой Человечек хмурится, но сестра грозно предупреждает:</p><p></p><p>– Ты не должен двигаться. Ты должен быть храбрым. И никакого на… ни… насилия.</p><p></p><p>Потом она принимается дразнить его, высунув язык, тычет в него ножками куклы, а Молодой Человечек глядит на нее, будто говоря: «Почему это я терплю такие глупости?» После чего сползает со стула и обиженно хнычет.</p><p></p><p>– Проиграл! – радуется Малышка. – А теперь давай поиграем в «покиньте-автобус», тебя будут звать Роза Паркс.</p><p></p><p>– Кто научил тебя таким вещам, Мэй Мобли? – вмешивается мистер Лифолт, а Малышка вскидывает головку и глядит на него, словно привидение увидела.</p><p></p><p>У меня будто все кости разом размягчились. Внутри все кричит: иди туда, защити ее, но я даже вдохнуть толком не могу Малышка смотрит прямо на меня, мистер Лифолт оборачивается, замечает меня, опять глядит на дочь.</p><p></p><p>– Не знаю…</p><p></p><p>Мэй Мобли отворачивается, собирает игрушки, разбросанные по полу. Я понимаю, о чем она думает. Если займется чем-нибудь и не будет обращать внимания на взрослых, ее оставят в покое.</p><p></p><p>– Мэй Мобли, папа задал тебе вопрос. Где ты научилась таким вещам? – Он наклоняется к дочери.</p><p></p><p>Лица мне не видно, но знаю, что он улыбается, потому что Мэй Мобли смущается и кокетничает. Все девочки любят своих пап. И вдруг она произносит громко и четко:</p><p></p><p>– Мисс Тейлор научила.</p><p></p><p>Мистер Лифолт выпрямляется. Идет в кухню, я за ним. Он решительно берет мисс Лифолт за плечо, разворачивает к себе и приказывает:</p><p></p><p>– Завтра же. Ты пойдешь в школу и переведешь Мэй Мобли в другой класс. И чтобы больше никаких мисс Тейлор.</p><p></p><p>– Как? Я же не могу просто взять и сменить учителя…</p><p></p><p>Затаив дыхание, я молю: «Конечно, можете. Пожалуйста».</p><p></p><p>– Сделаешь, как я говорю. – И мистер Лифолт выходит из кухни – как все мужчины, когда не желают слышать никаких объяснений.</p><p></p><p></p><p></p><p>Все воскресенье я не перестаю благодарить Господа за то, что уберег Малышку от мисс Тейлор, и благодарность эта песней звучит у меня в ушах. Утром в понедельник мисс Лифолт при полном параде отправляется в школу Мэй Мобли – а я не могу сдержать улыбки, предвкушая, что будет.</p><p></p><p>Мисс Лифолт уходит, а мне надо заняться серебром мисс Хилли. Мисс Лифолт после вчерашнего обеда выложила его на кухонный стол. Я все перемыла и целый час чистила, недоумевая, как с этим делом справляется однорукая Эрнестина. Полировать «настоящее барокко» с его завитушками и загогулинами – занятие для двух рук.</p><p></p><p>Возвращается мисс Лифолт, бросает сумочку на стол, раздраженно цокает языком.</p><p></p><p>– Ох, я должна была вернуть серебро сегодня утром, но пришлось идти в школу к Мэй Мобли, а там мне сказали, что она простудилась, чихала все утро, и уже почти десять…</p><p></p><p>– Мэй Мобли заболела?</p><p></p><p>– Наверное. – Мисс Лифолт очень недовольна. – А я уже опаздываю в парикмахерскую. Когда закончите с серебром, отнесите его к Хилли. Я вернусь после ланча.</p><p></p><p>Начищенное добро мисс Хилли заворачиваю в голубую салфетку и иду к Молодому Человечку. Он только что проснулся, хлопает глазенками и улыбается мне.</p><p></p><p>– Ну-ка, Молодой Человечек, давайте наденем вам свежие штанишки.</p><p></p><p>Кладу его на пеленальный столик, снимаю мокрый подгузник. Да у нас тут целых три оловянных солдатика и заколка мисс Лифолт! Хорошо, что подгузник просто мокрый, а не кое-что посерьезнее.</p><p></p><p>– Парень, – смеюсь я, – да ты у нас как Форт Нокс.</p><p></p><p>Он весело хихикает и показывает на свою кроватку. Подхожу, поднимаю одеяло – ну точно, щетка для волос, мерная ложка и салфетка. Да, пора с этим что-то делать. Но не сейчас. Нужно спешить к мисс Хилли.</p><p></p><p>Усаживаю Молодого Человечка в коляску, и мы едем к дому мисс Хилли. На улице тепло, солнечно и тихо. Дверь нам открывает Эрнестина. Из левого рукава у нее торчит коротенькая коричневая культя. Я мало знакома с Эрнестиной, знаю только, что она любит поговорить и ходит в методистскую церковь.</p><p></p><p>– Привет, Эйбилин.</p><p></p><p>– Привет, Эрнестина, ты как будто меня ждала.</p><p></p><p>Она кивает, смотрит на Молодого Человечка. Тот глаз не сводит с ее культи, будто боится, что та вот-вот его схватит.</p><p></p><p>– Я пришла еще до того, как это случилось, – шепчет Эрнестина. – Я думала, ты слышала.</p><p></p><p>– Что слышала?</p><p></p><p>Эрнестина воровато оглядывается, потом наклоняется ко мне:</p><p></p><p>– Белая леди Флоры Лу, мисс Эстер. Она все высказала Флоре Лу сегодня утром.</p><p></p><p>– Она ее уволила?!</p><p></p><p>История Флоры Лу из печальных. Ей здорово досталось от хозяйки. Все считают мисс Эстер милой, а она каждое утро заставляла Флору мыть руки «специальным раствором». В конце концов дело дошло до чистой хлорки, руки отмылись добела. Флора показывала мне шрамы от ожогов.</p><p></p><p>– Мисс Эстер вытащила книжку и давай орать: «Это что, я? Это ты обо мне написала?» А Флора ей и говорит: «Нет, мэм, я этой книжки не писала. Я даже пятый класс не закончила, где мне». Но мисс Эстер не унималась: «Я же не знала, что хлорка обжигает руки, я не знала, что минимальная зарплата доллар двадцать пять! Если бы Хилли не объяснила всем, что это не Джексон, я бы тебя уволила, ты и оглянуться бы не успела». Ну, Флора Лу и говорит: «Так я что, не уволена?» А мисс Эстер визжит: «Уволена? Если я тебя выгоню, все сразу же поймут, что десятая глава – это про меня. Нет, ты будешь работать здесь до конца своих дней!» А потом мисс Эстер швырнула книжку на стол и велела Флоре Лу продолжать свои дела.</p><p></p><p>– Господи… – У меня даже перед глазами все поплыло. – Надеюсь… для всех остальных это тоже добром обернется.</p><p></p><p>Из дома доносится крик мисс Хилли, зовет Эрнестину.</p><p></p><p>– Я бы на это не рассчитывала, – шепчет Эрнестина.</p><p></p><p>Передаю ей узелок с серебром. Она подхватывает его здоровой рукой и, видать по привычке, протягивает заодно и культю.</p><p></p><p></p><p></p><p>Вечером разразилась страшная гроза. Гром грохочет, я сижу за столом в кухне и потею от ужаса. Вся трясусь, но пытаюсь записывать молитвы. Флоре Лу повезло, а что будет с остальными? Уж очень тяжко – сплошная неизвестность, и волнения, и…</p><p></p><p>Тук, тук, тук. Кто-то стучится в парадную дверь.</p><p></p><p>Кто это может быть? Часы над плитой показывают восемь тридцать пять. Ветер завывает все сильнее. Знакомый постучал бы в заднюю дверь.</p><p></p><p>На цыпочках подбираюсь поближе. Стук повторяется, я от страха чуть из башмаков не выпрыгиваю.</p><p></p><p>– Кто… там? – спрашиваю. А сама проверяю, заперто ли на замок.</p><p></p><p>– Это я.</p><p></p><p>С облегчением выдыхаю и распахиваю дверь. Мисс Скитер, мокрая и дрожащая. Под плащом прячет старую красную сумку.</p><p></p><p>– Я не могла подобраться к задней двери, грязь во дворе развезло, я увязла.</p><p></p><p>Она босиком, измазанные туфли держит в руках. Поспешно закрываю за ней дверь.</p><p></p><p>– Вас ведь никто не видел?</p><p></p><p>– Там вообще ничего не видно. Я бы позвонила, но из-за грозы телефон не работает.</p><p></p><p>Понимаю, что-то случилось, но все равно я так рада повидаться с ней перед ее отъездом в Нью-Йорк. Мы шесть месяцев не виделись. Обнимаю ее крепко-крепко.</p><p></p><p>– Ну-ка, дайте рассмотреть вашу новую прическу.</p><p></p><p>Мисс Скитер отбрасывает капюшон, встряхивает головой, и длинные волосы рассыпаются по плечам.</p><p></p><p>– Какая красота, – говорю я, и так оно и есть.</p><p></p><p>Она смущенно улыбается, опускает сумку на пол.</p><p></p><p>– А мама моего вида не выносит.</p><p></p><p>Я смеюсь, а потом собираюсь с духом – готовлюсь услышать дурные новости, которые она принесла.</p><p></p><p>– Магазины заказывают нашу книгу, Эйбилин. Миссис Штайн позвонила сегодня. Они собираются напечатать дополнительный тираж. Пять тысяч экземпляров.</p><p></p><p>– Я не… я и не знала, что так можно, – ахаю я. Наша книга попадет в пять тысяч домов – на книжные полки, ночные столики, даже в уборные, рядом с унитазом.</p><p></p><p>– Это принесет дополнительные деньги. Как минимум по сто долларов на каждого. Кто знает, может, и больше.</p><p></p><p>Прижимаю ладонь к груди. Я пока не потратила ни цента из первых денег – шестидесяти одного доллара, – а выходит, будет еще больше?</p><p></p><p>– И кое-что еще. – Мисс Скитер берет меня за руку и косится на свою красную сумку. – Я в пятницу заходила в редакцию, уволиться с работы… – Помешкав, решительно продолжает: – И сказала мистеру Голдену, что следующей Мисс Мирной должны стать вы.</p><p></p><p>– Я?</p><p></p><p>– Я объяснила ему, что фактически именно вы отвечали на все вопросы. Он ответил, что подумает, а сегодня позвонил и согласился – при условии, что вы никому не расскажете и станете отвечать на письма читателей под именем Мисс Мирны.</p><p></p><p>Она протягивает мне синий блокнот:</p><p></p><p>– И платить будет вам столько же – по десять долларов в неделю.</p><p></p><p>Я? Буду работать в белой газете? Присаживаюсь на диван, открываю блокнот. Там собраны все прошлые письма и статьи. Мисс Скитер садится рядом.</p><p></p><p>– Спасибо вам, мисс Скитер. И за это, и вообще за все.</p><p></p><p>Она улыбается, глубоко вздыхает, будто сдерживает слезы.</p><p></p><p>– Прямо не верится, что завтра вы уже в Нью-Йорке очутитесь.</p><p></p><p>– Вообще-то сначала я поеду в Чикаго. На один день. Хочу увидеть Константайн, ее могилу.</p><p></p><p>– Правильно, – киваю я.</p><p></p><p>– Мама показала мне некролог. Кладбище недалеко от города. А на следующее утро отправлюсь в Нью-Йорк.</p><p></p><p>– Передайте Константайн привет от Эйбилин.</p><p></p><p>Она смеется:</p><p></p><p>– Я так нервничаю. Никогда ведь не бывала ни в Чикаго, ни в Нью-Йорке. И даже на самолете ни разу не летала.</p><p></p><p>С минуту мы молчим, прислушиваемся к шуму за окном. Я вспоминаю, как мисс Скитер впервые пришла ко мне домой, как мы стеснялись друг друга. А теперь мы прямо как родственники.</p><p></p><p>– Вы боитесь, Эйбилин? – спрашивает она. – Того, что может случиться?</p><p></p><p>Отворачиваюсь, чтобы она не видела моих глаз.</p><p></p><p>– Да нет, все нормально.</p><p></p><p>– Иногда я думаю – а стоило ли оно того? Если с вами что-нибудь случится… не представляю, как я смогу с этим жить, сознавая, что все из-за меня. – Она крепко прижимает ладони к глазам, словно не хочет видеть, что впереди.</p><p></p><p>Тогда я иду в спальню и приношу пакет от преподобного Джонсона. Она разворачивает бумагу и недоуменно рассматривает книгу – много-много имен, много-много подписей.</p><p></p><p>– Я собиралась послать ее вам в Нью-Йорк, но, думаю, так будет даже лучше.</p><p></p><p>– Я не… понимаю, – лепечет она. – Это мне?</p><p></p><p>– Да, мэм. – И передаю ей слова его преподобия. Про то, что она теперь для нас как член семьи. – Вы должны помнить: каждая подпись здесь означает, что дело того стоило.</p><p></p><p>Она читает благодарности, коротенькие пожелания, добрые слова; медленно проводит пальцем по строчкам. Глаза ее полны слез.</p><p></p><p>– Думаю, Константайн гордилась бы вами.</p><p></p><p>Мисс Скитер улыбается, и тут я замечаю, до чего же она молода. За время нашей работы, за долгие часы тревог, волнений, усталости, я почти позабыла, что она ведь совсем девчонка. И останется такой еще много-много лет.</p><p></p><p>– Вы уверены, что все будет в порядке? Если я уеду, а…</p><p></p><p>– Отправляйтесь в Нью-Йорк, мисс Скитер. Ищите свою судьбу.</p><p></p><p>Она улыбается, смахивает слезинку и на прощание произносит:</p><p></p><p>– Спасибо.</p></blockquote><p></p>
[QUOTE="Маруся, post: 387312, member: 1"] Эйбилин Глава 31 Каждый раз, как мисс Лифолт уйдет в магазин, или во двор, или хотя бы в ванную, я проверяю книгу на ее ночном столике. Делаю вид, будто пыль вытираю, а на самом деле смотрю, переместилась ли закладка дальше. Читает уже пятый день, но сегодня закладка все еще на первой главе, страница четырнадцать. Осталось еще двести тридцать пять. Да уж, она не торопится. Все время хочется сказать – вы ж про мисс Скитер читаете, про то, как ее вырастила Константайн, неужто не поняли? До смерти боюсь, но все же с трудом сдерживаюсь, чтоб не брякнуть: читайте скорее, леди, потому как глава вторая – про вас. С этой книжкой в доме мисс Лифолт я становлюсь нервной, как кошка. Всю неделю хожу на цыпочках. Молодой Человечек как-то раз приковылял сзади и обнял меня за ногу, так я чуть из туфель не выпрыгнула. Особенно трудно пришлось в четверг, когда мисс Хилли заявилась. Они уселись за стол в гостиной и обсуждали Праздник. Время от времени поглядывали на меня, улыбались, просили принести то сэндвич с майонезом, то холодного чаю. Дважды мисс Хилли выходила в кухню, звонила своей служанке, Эрнестине. – Вы замочили комбинезон Хизер, как я велела? Угу… а балдахин над кроватью почистили? Ах нет? Так ступайте и сделайте все как следует. Собираю грязные тарелки и слышу, как мисс Хилли говорит: – Я дошла до седьмой главы. Замираю, а тарелки в руке чуть позвякивают. Мисс Лифолт недовольно морщит носик. Но мисс Хилли не отвлекается на мелочи, она щурится и сообщает мисс Лифолт: – Думаю, они правы, это похоже на Джексон. – Правда? – удивляется мисс Лифолт. Мисс Хилли шепчет, наклонившись к ней: – Держу пари, мы даже знаем некоторых из этих черномазых служанок. – Ты правда так думаешь? – восклицает мисс Лифолт, а у меня мороз по коже. Еле ноги передвигаю в сторону кухни. – Я пока прочла совсем чуть-чуть… – Думаю, да. И знаешь что? – На лице мисс Хилли появляется хитрая улыбка. – Я намерена выяснить, кто скрывается за каждым из этих имен. Утром на автобусной остановке я даже слегка задыхаюсь, как подумаю, что сделает мисс Хилли, когда доберется до своей главы, да и мисс Лифолт – прочла она уже вторую главу или нет? Вхожу в кухню, а там мисс Лифолт сидит за столом и читает мою книжку. Не отрывая взгляда от страницы, снимает с коленей Молодого Человечка и протягивает мне. Уходит к себе, читая на ходу. Надо же, стоило мисс Хилли проявить интерес, как для нее теперь ничего важнее нет. Через несколько минут иду в спальню, собрать грязное белье. Мисс Лифолт как раз в ванной, так что открываю книгу, где закладка. Она уже на шестой главе, про Винни. Там у белой леди было старческое слабоумие и она каждое утро звонила в полицию, сообщала, что к ней в дом забралась какая-то чернокожая женщина. Значит, свою главу мисс Лифолт уже прочла и просто двинулась дальше. Мне боязно, конечно, и я рада до смерти, но поверить в это прямо нельзя. Готова поспорить, у мисс Лифолт и мысли нет, что написано-то про нее. Ну надо же. Вчера вечером, поди, головой качала – что же это, мол, за ужасная женщина, не умеет любить собственного ребенка. Вскоре мисс Лифолт уходит в парикмахерскую, а я звоню Минни. В последнее время мы только и делаем, что накручиваем телефонные счета наших белых хозяек. – Что-нибудь слышно? – спрашиваю. – Нет, ничего. Мисс Лифолт еще не закончила? – Нет, но вчера добралась до Винни. Мисс Селия так и не купила книжку? – Эту дамочку интересует только всякая ерунда. Иду! – кричит она куда-то в сторону. – Вот дурочка, опять застряла в сушилке. Говорила же ей, чтоб не совала туда голову в больших бигудях. – Позвони мне, если что услышишь. И я тоже тебе буду звонить. – Скоро что-то случится, Эйбилин. Обязательно. Я чувствую. Днем захожу в «Джитни», купить фруктов и творога для Мэй Мобли. Мисс Тейлор опять взялась за свое. Малышка сегодня выскочила из школьного автобуса, побежала сразу к себе в комнату и бросилась на кровать. – Что такое, маленькая? Что случилось? – Я раскрасила себя черным, – расплакалась она. – Как это? – не сразу поняла я. – Фломастерами? – Глянула на ручки, но на них ни пятнышка не было. – Мисс Тейлор велела нарисовать, что нам больше всего в себе нравится! Тут я заметила в кулачке у нее измятый клочок бумаги. Развернула – ну конечно, моя маленькая белая девочка нарисовала себя черной. – Она сказала – черный значит, что у меня грязное гадкое лицо. – Она сунула голову под подушку и зарыдала. Ох, мисс Тейлор. И это после того, как я столько времени учила Мэй Мобли любить всех людей, не судить по цвету кожи. На душе у меня тяжело, потому что любой человек помнит свою первую учительницу, верно? Мы, может, и не помним, чему нас учили, но уж поверьте, я достаточно детей вырастила и знаю точно: первая учительница – это важно. В «Джитни» хотя бы прохладно. Утром я даже позабыла купить лакомства для Мэй Мобли – так расстроилась. Сейчас я спешу, не хочется оставлять девочку надолго наедине с ее мамашей. Листок с рисунком она спрятала под кроватью, чтоб мама не увидела. В отделе консервов беру две баночки тунца. Иду за пакетиком зеленого желе и тут встречаюсь с Ловинней, которая ищет арахисовое масло. Наверное, до конца дней я буду про себя называть Ловинию «Глава Седьмая». – Как дела у Роберта? – Похлопываю ее по руке. Ловиния весь день работает на мисс Лу-Анн, потом возвращается домой и ведет Роберта в школу для слепых, он там учится читать пальцами. И ни разу я не слышала, чтоб Ловиния жаловалась на жизнь. – Учится потихоньку, – кивает она. – Ты в порядке? Нормально себя чувствуешь? – Просто нервничаю. Ничего не слышала? Она отрицательно мотает головой: – Нет. Зато моя хозяйка читает. Мисс Лу-Анн состоит в бридж-клубе. Когда с Робертом случилось несчастье, мисс Лу-Анн была очень добра к Ловинии. Идем по проходу между полками, впереди о чем-то беседуют две белые дамы. Лица знакомые, но имен не припомню. Мы подходим ближе, они тут же замолкают и внимательно смотрят на нас. Странно, совсем не улыбаются. – Простите, – бормочу я. Мы проходим дальше. И я слышу, как одна говорит: – Это та черномазая, которая работает у Элизабет… Мимо с грохотом проезжает тележка, и больше слов не разобрать. – Ты права, – отзывается другая. – Держу пари, это ее… Чувствую, как шея у меня немеет от ужаса, стук каблучков белых дам затихает. Ловиния слышит лучше, чем я, уши у нее на десять лет моложе моих. В конце прохода нам в разные стороны, но перед этим мы оборачиваемся и смотрим в глаза друг другу. Я правильно расслышала? Ты все услышала верно – также взглядом отвечает Ловиния. Мисс Хилли, умоляю, читайте быстрее. Быстро, как ветер. Минни Глава 32 Проходит еще один день, а голос мисс Хилли внутри меня все так же мерно бубнит слово за словом, строчку за строчкой. Криков не слыхать. Пока. Но она уже близко. Эйбилин рассказала, что вчера говорили белые дамы в «Джитни», но с тех пор мы ничего не слышали. Из рук все так и валится, последнюю мерную чашку сегодня разбила, да и Лерой косится на меня, будто догадывается. Сейчас он за столом, пьет свой кофе, детвора расселась по кухне, делают уроки. Дергаюсь от неожиданности – за стеклянной дверью возникает Эйбилин. Она манит меня, прижав палец к губам. И быстро исчезает. – Киндра, доставай тарелки, Шуге, присмотри за фасолью, Фелисия, дай папе подписать свою контрольную, маме нужно подышать свежим воздухом. – И выскакиваю за дверь. Эйбилин, в белой униформе, ждет меня за углом дома. – Что случилось? Из дома несется крик Лероя: «Два-а-а?» Детей он не тронет. Поорет, конечно, но все отцы такие. – Звонила однорукая Эрнестина, мисс Хилли всему городу рассказывает, кто есть кто в книжке. Приказывает белым леди уволить служанок, а ведь даже не угадала, про кого написано! – Эйбилин сильно расстроена, прямо дрожит вся. Белую тряпку в руках уже скрутила в жгут. Наверное, даже не понимает, что это салфетка, еще с обеда оставшаяся. – Про кого она рассказала? – Велела мисс Синклер уволить Аннабелль. Мисс Синклер ее и выгнала, да еще забрала ключи от машины, потому что одалживала ей половину денег на покупку Аннабелль уже почти все выплатила, но та все равно отобрала. – Вот ****, – стиснув зубы, шепчу я. – Это еще не все, Минни. – Давай быстрее, пока нас Лерой не поймал. – Мисс Хилли сказала мисс Лу-Анн: «Твоя Ловиния тоже в этой книжке. Я это точно знаю, и ты должна ее уволить. Ты должна засадить эту черномазую в тюрьму». – Но Ловиния ни одного дурного слова не сказала о мисс Лу-Анн! И на ней ведь еще Роберт! И что ответила мисс Лу-Анн? Эйбилин стоит, прикусив губу, по щекам катятся слезы. – Говорит… подумает об этом. – О чем именно? Уволить или посадить в тюрьму? – И о том и о другом видать. – Господи Иисусе! Как же хочется врезать. Кому-нибудь. – Минни, а что, если мисс Хилли вообще не дочитает до конца? – Не знаю, Эйбилин. Просто не знаю. Взгляд Эйбилин метнулся к двери – Лерой наблюдает за нами через стекло. И тихо стоит там, пока мы с Эйбилин прощаемся. В пять тридцать утра Лерой заваливается в кровать рядом со мной. Просыпаюсь от скрипа пружин и вони перегара. Стиснув зубы, молюсь, чтоб он не начал драться. Я слишком устала. И так не могла толком уснуть после разговора с Эйбилин. Мисс Хилли запросто может повесить на свой ведьмин пояс еще один ключ, на этот раз от тюремной камеры Ловинии. Лерой ворочается, подпрыгивает на кровати, возится, не беспокоясь, что его беременная жена пытается уснуть. Наконец этот болван успокаивается, и я слышу его шепот: – Что у вас за секреты, Минни? Чувствую его взгляд, ощущаю вонючее дыхание на своем плече. Но не шевелюсь. – Ты же знаешь, я все равно выясню, – шипит он. – От меня ничего не утаить. Секунд через десять дыхание стихает, он закидывает на меня руку. Единственное, что меня сейчас спасает, – младенец в животе. Отвратительная истина. Так вот и лежу, сжав зубы и умирая от беспокойства. Лерой, он такой, пронырливый. Одному Господу известно, что со мной станется, если Лерой узнает правду. О книге-то ему известно, как и всем вокруг, но он и мысли не держит, что в этой затее замешана его жена. Люди, наверное, думают, что мне все равно, узнает Лерой или нет, – о, я-то понимаю, что люди думают. Думают, большая сильная Минни может постоять за себя. Но они не подозревают, в какое жалкое дерь.мо я превращаюсь, когда Лерой меня колотит. Я боюсь дать сдачи. Боюсь, что он меня бросит. Боюсь – и злюсь сама на себя за собственную слабость! Как можно любить мужчину, который так жестоко тебя избивает? Почему я люблю пьяницу? Однажды я спросила его: «За что? Почему ты бьешь меня?» А он наклонился ко мне и говорит: «Если я не буду тебя бить, Минни, неизвестно, что из тебя получится». И загнал меня в угол комнаты, точно собаку. И хлестал ремнем. И тогда впервые я задумалась. Неизвестно, кем я могла бы стать, если бы Лерой прекратил измываться надо мной. Вечером я загнала всех спать пораньше, и себя в том числе. Лерой до пяти на заводе, а я устала – живот слишком тяжел для такого срока. Боже, а вдруг там двойня. Нет, я не собираюсь платить докторам за такие дурные вести. Но чувствую, что этот младенец крупнее, чем прочие, которых я рожала, а срок пока только шесть месяцев. Забываюсь тяжелым сном. Мне снится, что сижу за длинным деревянным столом, какой-то праздник, и я грызу большую ножку жареной индейки. Вдруг меня буквально подбрасывает в постели. – Кто здесь? Сердце вот-вот из груди выскочит. В спальне темно. Половина первого ночи. Лероя пока нет. Но что-то же меня разбудило. И тут я понимаю, что это такое. Я наконец услышала то, чего так долго ждала. Чего все мы так долго ждали. Вопль мисс Хилли. Мисс Скитер Глава 33 Глаза распахиваются сами собой. Я вся мокрая. Зеленые обои на стенах точно колышутся. Что меня разбудило? Что это было? Выбираюсь из кровати и прислушиваюсь. На маму не похоже. Слишком высокий и резкий звук. Напоминает визг, будто что-то живое режут на куски. Сидя на краю кровати, прижимаю ладонь к груди. Сердце бешено колотится. Все пошло не по плану. Люди знают, что книга про Джексон. Как я могла забыть, что Хилли читает чертовски медленно. Наверняка привирает, что прочла больше, чем на самом деле. А теперь ситуация вышла из-под контроля. Служанка по имени Аннабелль уволена, белые дамы шепчутся о Ловинии и Эйбилин и неизвестно, о ком еще. Ирония заключается в том, что я в нетерпении кусаю ногти, дожидаясь, пока выскажется Хилли, хотя мне единственной в городе абсолютно безразлично, что она скажет. А что, если вся затея с книгой была чудовищной ошибкой? Преодолевая боль в груди, делаю глубокий вдох. Нужно думать не о настоящем, а о будущем. Месяц назад я отправила пятнадцать резюме в Даллас, Мемфис, Бирмингем и еще пять городов и еще раз в Нью-Йорк. Миссис Штайн сказала, что я могу сослаться на нее, и это, наверное, единственное заслуживающее внимания место на странице – рекомендации от человека из издательского бизнеса. Я включила в список свои достижения за минувший год: Автор еженедельной колонки о домашнем хозяйстве в газете «Джексон джорнал». Редактор Информационного бюллетеня Молодежной лиги Джексона. Автор «Прислуги», скандальной книги о чернокожих служанках и их белых нанимателях, «Харпер и Роу». На самом деле про книгу я не написала. Хотела, конечно. Но сейчас, даже если мне удастся получить работу в большом городе, я не могу бросить Эйбилин в этом кошмаре. Не теперь, когда все так обернулось. Господи, мне нужно убираться из Миссисипи. Кроме мамы и папы у меня здесь ничего не осталось – ни друзей, ни нормальной работы, ни Стюарта. Как, впрочем, и где бы то ни было. Отправляя резюме в «Нью-Йорк пост», «Нью-Йорк таймс», «Нью-Йоркер» и «Харпере мэгэзин», я вновь испытала то же пронзительное чувство, что и прежде, в колледже, – мне страстно захотелось оказаться там. Не Даллас, не Мемфис, нет; Нью-Йорк — вот город, где должен жить писатель. Но оттуда до сих пор нет вестей. А вдруг я никогда отсюда не уеду? Вдруг я застряла? Здесь. Навеки. Первые солнечные лучи проникают сквозь оконное стекло. Я вздрагиваю, внезапно осознав, что жуткий крик, который меня разбудил, – мой собственный. В аптеке «Брент» я ищу крем «Ласте» и мыло «Винолиа» для мамы, пока мистер Робертс готовит для нее лекарство по рецепту. Мама утверждает, что ей не нужны пилюли, что от рака ее запросто излечит дочь, которая не следит за прической и носит платья выше колена даже по воскресеньям, – и неизвестно, что еще я могу выкинуть, если она вдруг умрет. А я просто рада, что маме лучше. Если моя пятнадцатисекундная помолвка со Стюартом подстегнула ее волю к жизни, то известие о том, что я вновь одинока, добавило ей гораздо больше сил. Она, безусловно, огорчилась из-за нашего разрыва, но на удивление быстро пришла в себя. И вскоре надумала свести меня с троюродным кузеном – тридцатипятилетним красавцем и очевидным гомосексуалистом. – Мама, – попыталась объяснить я после его ухода, поскольку не могла же она не заметить… – Он же… Э-э… Он сказал, что я не в его вкусе. Нужно поскорее убираться из аптеки, пока не явился кто-нибудь из знакомых. И пора бы привыкнуть к вынужденной изоляции, но никак не удается. Я скучаю по подругам. Нет, не по Хилли, но порой – по Элизабет, прежней доброй Элизабет, той, какой она была когда-то в школе. После завершения книги стало еще тяжелее, потому что теперь я даже не могла навещать Эйбилин. Мы решили, что это слишком рискованно. По разговорам с ней я скучаю больше всего. Раз в несколько дней мы с Эйбилин болтаем по телефону, но это не то же самое, что сидеть рядом в ее уютной кухоньке. «Пожалуйста, – думаю я, слушая ее рассказы о слухах в городе, – пожалуйста, пускай из этого получится что-нибудь хорошее». Но до сих пор ничего путного не получилось. Дамочки в городе только сплетничают, воспринимая историю с книгой как своеобразную игру, гадают, кто есть кто, а Хилли продолжает обвинять совершенно не тех людей. Именно я уверяла чернокожих служанок, что о них никто не догадается, и я несу ответственность за происходящее. Колокольчик у входа весело звякает. В аптеку входят Элизабет и Лу-Анн Темплтон. Я прячусь за полками с косметикой, но все же украдкой подглядываю. Они устраиваются за закусочной стойкой, как школьницы. На Лу-Анн, по обыкновению, нечто с длинными рукавами, несмотря на летнюю жару, на лице дежурная улыбка. Интересно, знает ли она, что стала персонажем книги? У Элизабет волосы спереди взбиты в пышный кок, а сзади прикрыты шарфом – желтым шарфом, что я подарила ей на двадцать третий день рождения. Как все же странно стоять тут и наблюдать за ними – когда мне так много о них известно. Элизабет дочитала до десятой главы, рассказала мне вчера Эйбилин, и все еще не подозревает, что читает о себе и своих подругах. – Скитер? – окликает меня из-за прилавка мистер Робертс. – Лекарство для вашей матушки готово. Я вынуждена пройти мимо стойки, мимо Элизабет и Лу-Анн. Они сидят ко мне спиной, но я замечаю, как в зеркале они провожают меня взглядами и тут же опускают глаза. Расплачиваюсь за лекарство, мыло и крем, затем направляюсь в дальний конец аптеки с намерением сбежать через заднюю дверь. Но вдруг из-за стойки с расческами и щетками возникает Лу-Анн Темплтон. – Скитер… У тебя есть минутка? Я растерянно моргаю. Больше восьми месяцев никто не спрашивал меня даже о секундочке, не говоря уж о целой минуте. – Э-э, да, – осторожно произношу я. Лу-Анн бросает взгляд в окно – Элизабет, с молочным коктейлем в руках, идет к машине. Лу-Анн придвигается чуть ближе ко мне и спрашивает: – Твоя мама – надеюсь, ей лучше? – Улыбка Лу-Анн уже не так ослепительна. Она одергивает длинные рукава платья, хотя ей явно жарко – лоб усеян капельками пота. – Она в порядке. У нее… ремиссия. – Я очень рада. Повисает неловкое молчание, мы разглядываем друг друга. Наконец Лу-Анн делает решительный вдох. – Я знаю, мы давно не общались. – И продолжает, понизив голос: – Просто я подумала, тебе следует знать, что говорит Хилли. Она считает, что это ты написала книгу… ну, про прислугу. – Я слышала, автор анонимен, – быстро отвечаю я, хотя, возможно, следовало сделать вид, что я ее вообще не читала. При том, что весь город читает. Книга полностью распродана во всех трех магазинах, а в библиотеке на нее очередь на два месяца вперед. Лу-Анн предупреждающе вскидывает руку, словно останавливая меня: – Я не хочу знать, правда ли это. Но Хилли… Хилли Холбрук как-то позвонила мне и приказала уволить Ловинию. Пожалуйста. Умоляю, не говори, что ты ее выгнала. – Скитер, Ловиния… – Лу-Анн смотрит мне прямо в глаза. – Порой только благодаря ей я могу встать с постели. Я не спешу отвечать. Возможно, это ловушка, подстроенная Хилли. – Я прекрасно понимаю, что ты считаешь меня дурочкой, которая соглашается со всем, что говорит Хилли. – На ее глаза наворачиваются слезы, губы дрожат. – Врачи советуют ехать в Мемфис, на… шоковую терапию… – Лу-Анн закрывает лицо, но слезы просачиваются между пальцев. – От депрессии и… попыток… Так вот что скрывают длинные рукава. Надеюсь, я ошибаюсь, но все равно невольно вздрагиваю. – Генри, конечно, твердит, что нужно взять себя в руки и смело пуститься в плавание. – С вымученной улыбкой она начинает браво маршировать на месте, но тут же останавливается, и улыбка сползает с лица. – Скитер, я не знаю другого столь же стойкого и отважного человека, как Ловиния. Несмотря на собственные несчастья, она сидит рядом со мной и утешает. Она помогает мне прожить каждый следующий день. Я прочла, что она написала обо мне, как я помогала ей с внуком, и, знаешь, я никому в жизни не была так признательна. Это лучшее, что произошло со мной за много месяцев. Не знаю, что и сказать. Это первые добрые слова о книге, мне хочется, чтобы она говорила еще и еще. Думаю, Эйбилин тоже не слышала пока ничего подобного. Но одновременно мне тревожно из-за того, что Лу-Анн многое известно. – Если это действительно ты написала, если сплетни Хилли правдивы, просто хочу, чтобы ты знала – я никогда не уволю Ловинию. Я сказала Хилли, что подумаю, но если Хилли Холбрук вновь поднимет эту тему, я прямо в лицо ей выскажу, что она заслужила не только тот торт, но и кое-что похуже. – Откуда ты… почему ты решила, что это про Хилли? Наша страховка. Все пойдет прахом, если тайна шоколадного торта выплывет наружу. – Может, про нее, а может, и нет. Просто ходят такие слухи, – усмехается Лу-Анн. – Но сегодня утром Хилли всем и каждому твердила, что эта книга вовсе не про Джексон. Кто знает почему. – Слава богу… – шумно выдыхаю я. – Ой, Генри скоро вернется. – Она поправляет сумочку на плече. На лице вновь сияет искусственная улыбка. Лу-Анн направляется к выходу, но в дверях оборачивается: – И еще кое-что. В январе на выборах президента Лиги Хилли Холбрук не получит мой голос. И, коли на то пошло, вообще никогда. И с этими словами выходит. Колокольчик деликатно звякает вслед. За окном мелкий дождик – сверкающие автомобили подернуты туманной дымкой, тротуар поблескивает лужицами. Провожая взглядом Лу-Анн, я думаю: «Как мало все же мы знаем друг о друге». Возможно, я смогла бы хоть немного облегчить ее жизнь, если бы попыталась. Если бы была с ней чуть приветливее. Разве не в этом основная идея нашей книги? Чтобы женщины поняли: мы просто два человека. Не столь многое нас разделяет. Между нами не такая уж большая разница. Совсем не такая значительная, как мне представлялось. А вот Лу-Анн, она поняла это даже прежде, чем прочитала книгу. А нечто важное упустила именно я. Вечером я четыре раза звоню Эйбилин, но линия занята. Я сижу в кладовке, уставившись на банки с консервированным инжиром, приготовленные Константайн еще в те времена, когда смоковница не погибла. Эйбилин рассказывала, что прислуга бесконечно обсуждает и книгу, и все, что происходит в городе в связи с ней. Каждый вечер человек шесть-семь звонят ей. Сегодня среда. Завтра выходит колонка Мисс Мирны, которую я написала шесть недель назад. И у меня в запасе еще десятка два заметок, потому что больше мне совершенно нечем заняться. И думать больше не о чем, только волноваться и переживать. Иногда я от скуки размышляю. Как сложилась бы жизнь, не напиши я этой книги. В понедельник, наверное, играла бы в бридж. Завтра вечером отправилась бы на собрание Лиги, занялась бы бюллетенем. Вечером в пятницу Стюарт пригласил бы меня на ужин, мы засиделись бы допоздна, и, играя в теннис в субботу, я чувствовала бы себя немного не в форме. Но и удовлетворенной. Удовлетворенной и… не в ладу со своей совестью. Потому что Хилли назвала свою прислугу воровкой, а мне пришлось бы молча сидеть и слушать это. Элизабет с раздражением дергала бы своего ребенка за руку, а я отворачивалась, делая вид, что не замечаю. Я была бы помолвлена со Стюартом и не носила бы коротких платьев – только короткую стрижку, и не решалась бы на рискованные поступки вроде книги о цветной прислуге, боясь его неодобрения. Но поскольку я не собираюсь лгать и пытаться убедить себя, что мне удастся изменить таких людей, как Хилли или Элизабет, сейчас мне хотя бы не приходится больше делать вид, будто я с ними согласна. С чувством легкой паники выбираюсь из душного чулана. Влезаю в свои мужские сандалии, выхожу в теплую ночь. Полнолуние, и на улице довольно светло. Сегодня днем я забыла заглянуть в почтовый ящик, а больше никто этого не сделает. Открыв, обнаруживаю внутри письмо. Из «Харпер и Роу» – наверное, от миссис Штайн. Странно, что письмо пришло на домашний адрес, поскольку всю корреспонденцию относительно книги я получала на почте, просто на всякий случай. Здесь слишком темно, читать невозможно, поэтому я просто сую письмо в задний карман джинсов. Обратно к дому иду не по дорожке, а через «сад», ступая прямо по мягкой траве и аккуратно обходя упавшие груши. Вновь сентябрь, а я все еще здесь. Даже Стюарт переехал. Несколько недель назад в какой-то статье о сенаторе написали, что Стюарт перевел свою нефтяную компанию в Новый Орлеан, так что теперь он вновь может проводить свободное время на буровых платформах в море. Слышится шорох гравия. По дорожке едет автомобиль, но почему-то с погашенными фарами. Припарковав «олдсмобиль» около дома и выключив двигатель, сама она продолжает сидеть в салоне. Фонари на террасе ярко светятся желтым, привлекая ночных бабочек. Она склоняется над рулем, словно пытаясь разглядеть, есть ли кто в доме. Какого черта ей здесь нужно? Несколько секунд просто наблюдаю, потом решаюсь. Нападай первой. Начни раньше, чем она, – каковы бы ни были ее планы. Тихо пробираюсь через двор. Она закуривает сигарету, спичку выбрасывает в окно. Подбираюсь сзади, но она меня не замечает. – Ждешь кого-нибудь? – вежливо осведомляюсь через открытое окошко. Хилли подпрыгивает от неожиданности, роняет сигарету на землю. Выбирается из машины, захлопывает дверцу и отодвигается от меня подальше. – Не смей приближаться ко мне! – выдыхает она. Ладно, стою на месте, внимательно разглядываю бывшую подругу. Да, вот это зрелище. Черные сальные волосы торчат во все стороны. Блузка выбилась из юбки, жирные складки тела выпирают сквозь застежки – она еще больше прибавила в весе. Да еще и… болячка на губе. Гадкий ярко-красный струп в углу рта. Последний раз я видела такую штуку у Хилли еще в колледже, когда ее бросил Джонни. Она окидывает меня надменным взглядом: – Ты что теперь, вроде хиппи? Боже, как, должно быть, твоей бедной мамочке стыдно за тебя. – Хилли, зачем ты явилась? – Сообщить тебе, что я встречалась со своим адвокатом, Хибби Гудманом, который является в Миссисипи экспертом номер один в области законов о распространении клеветы. У тебя будут серьезные неприятности, милочка. Тебе грозит т.юрьма, ты в курсе? – Ты ничего не сможешь доказать, Хилли. – Я уже обсуждала этот вопрос с юридическим отделом «Харпер и Роу». Мы очень старательно заметали следы. – Да я на сто процентов уверена, что именно ты это написала, потому что ты самая вульгарная девица в городе. Никто, кроме тебя, не общается так близко с черномазыми. Непостижимо, как мы могли дружить когда-то. Хочется спрятаться в доме и крепко запереть дверь. Но в руке у нее конверт, и это заставляет меня нервничать. – Я знаю, что об этом много говорят, Хилли, по городу ходит множество слухов… – Меня совершенно не волнуют эти слухи. Всем в городе известно, что это не Джексон. Книга про выдуманный город, который существует только в твоей маленькой убогой головке, и мне известно, кто тебе помогал в этой гнусности. Чувствую, как сжимаются зубы. Да, ей известно про Минни и Ловинию, но знает ли она об Эйбилин? И о других? Хилли помахивает конвертом: – Я приехала сообщить твоей матери о том, что ты сделала. – Ты собираешься нажаловаться на меня маме? Забавно, конечно, но мама действительно ничего не знает об этой истории. И я предпочла бы, чтоб так оно и оставалось. Ей было бы стыдно за меня и… Не отвожу глаз от конверта. А вдруг она из-за этого вновь заболеет? – Вот именно. – Гордо вскинув голову, Хилли поднимается на крыльцо. Открывает дверь и входит, словно в собственный дом. – Хилли, я тебя не приглашала. Ты не… Но тут навстречу ей выходит мама, и я опускаю руку. – О, Хилли! – восклицает мама. Она в халате, опирается на трость, которая покачивается при каждом шаге. – Сколько лет, сколько зим, дорогая. Хилли растерянно моргает. Не знаю, что больше поразило Хилли – мамин вид или его отсутствие. Густьіе каштановые волосы поредели и стали белыми как снег. Дрожащая рука, опирающаяся на трость, для неподготовленного человека выглядит точно рука скелета. Но страшнее всего почти полное отсутствие зубов, остались только передние. Щеки глубоко ввалились, как у покойника. – Миссис Фелан, я… я приехала, чтобы… – Хилли, ты что, заболела? Выглядишь чудовищно, – говорит мама. Хилли нервно облизывает губы: – Я… у меня не было времени привести себя в порядок, перед тем как… Мама неодобрительно качает головой: – Хилли, дорогая. Никакой молодой муж не захочет созерцать подобное зрелище, вернувшись домой. Взгляни на свою прическу И это… – Мама, прищурившись, хмуро рассматривает болячку на губе. – Это абсолютно непривлекательно, дорогая. Я смотрю только на конверт. Мама грозно тычет в меня пальцем: – Я завтра же позвоню в «Фанни Мэй» и запишу вас обеих. – Миссис Фелан, не… – Не стоит благодарности, – перебивает мама. – Это самое меньшее, что я могу для тебя сделать, теперь, когда твоей мамы нет рядом, чтобы руководить тобой. А сейчас я иду спать. – Нетвердой походкой мама отправляется к себе, бросив на прощанье: – Не засиживайтесь допоздна, девочки. Хилли стоит разинув рот. Потом злобно распахивает дверь и выходит. Письмо по-прежнему у нее в руке. – У тебя немыслимые проблемы, Скитер, – с яростью шипит она. – И у твоих черномазых! – О ком именно ты говоришь, Хилли? Ты же никого не знаешь. – Я не знаю, я? Эту твою Ловинию? О, о ней я уже позаботилась, не волнуйся! Лу-Анн с ней разберется. И предупреди свою Эйбилин, пускай хорошенько подумает в следующий раз, когда захочет написать о моей дорогой подруге Элизабет, угу, – ухмыляется она. – Ты еще помнишь Элизабет? Она приглашала тебя на свою свадьбу. Услышав имя Эйбилин, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не ударить Хилли. – Передай своей черномазой подружке, что ей следовало быть чуть умнее и не упоминать про царапину в виде галочки на обеденном столе Элизабет. Чертова царапина. Как я могла пропустить такую улику? – И не надейся, что я забыла о Минни Джексон. По поводу этой негритоски у меня большие планы. – Будь осторожна, Хилли, – цежу я сквозь зубы. – Не выдай ненароком и себя. – Голос звучит уверенно, но внутри у меня все дрожит. Не представляю, какие у нее могут быть планы. Глаза ее почти вылезают из орбит: – Это НЕ Я СЪЕЛА ТОТ ТОРТ! Она разворачивается, бросается к машине, рывком открывает дверцу. – И передай своим черномазым, чтоб почаще оглядывались. Пускай внимательно смотрят, кто идет за ними следом. Руки дрожат, когда я набираю номер Эйбилин. Забираюсь в кладовку и прикрываю дверь. В другой руке у меня распечатанное письмо от «Харпер и Роу». Кажется, что уже полночь, но на часах всего восемь тридцать. Эйбилин снимает трубку, и я тотчас выпаливаю: – Сегодня приезжала Хилли. Она знает! – Мисс Хилли? Что она знает? В трубке слышен голос Минни: – Хилли? Что там насчет мисс Хилли? – Минни… тут у меня в гостях, – поясняет Эйбилин. – Полагаю, ей тоже нужно это услышать, – говорю я, хотя вообще-то предпочла бы, чтоб Эйбилин рассказала ей все попозже, без меня. Но описываю появление Хилли, как она ворвалась в дом, потом жду, пока Эйбилин перескажет историю Минни. Из уст Эйбилин она звучит еще страшнее. Эйбилин возвращается к телефону, вздыхает. – Все из-за царапины на обеденном столе Элизабет… так Хилли и догадалась. – Господи, просто царапина. Как я могла о ней написать… – Нет, это я должна была заметить. Простите меня, Эйбилин. – Думаете, мисс Хилли расскажет мисс Лифолт, что я про нее написала? – Она не может рассказать! – слышится крик Минни. – Тогда она признает, что книжка про Джексон. Вот теперь-то я понимаю, в чем прелесть плана Минни. – Согласна, – говорю я. – Думаю, Хилли напугана, Эйбилин. Она не знает, что делать. Сказала, что пожалуется на меня моей матери. Сейчас, когда шок от слов Хилли прошел, сама идея вызывает лишь смех. Это самое меньшее, что меня беспокоит. Если мама сумела пережить крах моей помолвки, эту историю она тем более переживет. Я сумею все объяснить. – Думаю, мы все равно ничего не можем с этим поделать, – нервно замечает Эйбилин. Возможно, сейчас не лучший момент, чтобы сообщить следующую новость, но я не в силах сдержаться. – Я получила… письмо сегодня. От «Харпер и Роу». Думала, от миссис Штайн, но ошиблась. – От кого же тогда? – Мне предложили работу в «Харпере мэгэзин» в Нью-Йорке. Помощником редактора. Наверняка миссис Штайн выхлопотала. – Как замечательно! – радуется Эйбилин и кричит в сторону: – Минни, мисс Скитер предложили работу в Нью-Йорке! – Эйбилин, я не могу принять это предложение. Я просто хотела рассказать вам об этом. Я… – Как же хорошо, что можно наконец поговорить с Эйбилин. – Что значит – не можете принять? Вы же об этом мечтали. – Я не могу уехать сейчас, именно в тот момент, когда начинаются неприятности. Я не оставлю вас в беде. – Но… неприятности все равно произойдут, останетесь вы в городе или нет. Боже, при этих словах я готова разрыдаться. Вслух получается лишь долгий стон. – Я не то хотела сказать. Мы же не знаем, что случится. Мисс Скитер, вы должны согласиться на эту работу. Я и на самом деле не знаю, как поступить. Понимаю, что вообще не следовало рассказывать Эйбилин, потому что она, разумеется, примется меня уговаривать уехать, но мне необходимо было с кем-то поделиться. Слышно, как она шепчет Минни: – Она говорит, что не согласится. – А потом мне: – Мисс Скитер, я не хочу сыпать вам соль на раны, но… здесь, в Джексоне, вам жизни не будет. Вашей маме уже лучше и… Слышен какой-то шорох, бормотание, и внезапно в трубке раздается голос Минни: – Послушайте меня, мисс Скитер. Я позабочусь об Эйбилин, а она позаботится обо мне. А у вас здесь никого не осталось, кроме врагов в Молодежной лиге и мамаши, которая в конце концов доведет вас до алкоголизма. Вы уже сожгли все мосты. А еще у вас в этом городе никогда не будет мужика, и всем это известно. Так что поднимайте-ка свою белую задницу и не то что отправляйтесь – пулей в Нью-Йорк! Минни швыряет трубку, и я растерянно таращусь на умолкший телефон в одной руке и письмо – в другой. Что, правда? Неужели я действительно могу это сделать? Минни права, и Эйбилин тоже права. У меня здесь ничего не осталось, кроме мамы и папы, и совместная жизнь с родителями, безусловно, разрушит наши отношения, но… Привалившись к полкам, закрываю глаза. Я уезжаю. Я еду в Нью-Йорк. Эйбилин Глава 34 На серебряных приборах мисс Лифолт сегодня особенно много пятен. Из-за сильной влажности, должно быть. Обхожу вокруг стола, заново полируя каждый предмет и заодно проверяя, все ли на месте. Молодой Человечек, он у нас начал таскать блестящие штучки – ложки, монетки, заколки для волос. И прячет их у себя в подгузнике. Меняешь, бывало, подгузник, а там прямо сундук с сокровищами. Звонит телефон в кухне. – У меня сегодня есть новости, – докладывает Минни. – Что слышно? – Мисс Ренфроу говорит, она знает, что тортик тот съела Хилли, – хихикает Минни, а у меня сердце сразу бьется раз в десять быстрее. – Боже, мисс Хилли явится через пять минут. Ей лучше поскорее погасить этот пожар. – Как странно, что мы за нее переживаем. В голове не укладывается. – Я звонила однорукой Эрнес… – Минни замолкает. Должно быть, мисс Селия появилась. – Все в порядке, она вышла. Так вот, я звонила однорукой Эрнестине, и та сказала, что мисс Хилли весь день вопила по телефону. И мисс Клара, она тоже знает про Фанни Амос. – Она ее уволила? Мисс Клара отправила сына Фанни Амос в колледж, это одна из лучших историй в книге. – Да вовсе нет. Просто сидела, совсем обалдевшая, с книжкой в руке. – Позвони, если еще что узнаешь, – говорю я. – И не волнуйся, что мисс Лифолт будет спрашивать, кто это. Я скажу, что у меня сестра болеет. (Господи, Ты же не покараешь меня за эту ложь? Что мне совершенно ни к чему, так это больная сестра.) Через несколько минут звонят в дверь, а я делаю вид, что не слышу. Боюсь взглянуть в лицо мисс Хилли после всего, что она наговорила мисс Скитер. Как я могла написать про эту дурацкую царапину. Иду в свою уборную, спокойно подумать, что же будет, если придется расстаться с Мэй Мобли. Господи, молю я, если меня не будет, пускай рядом с ней окажется кто-нибудь добрый. Не оставляй ее с мисс Тейлор, которая учит, что все черные – грязные, и с бабушкой, которая больно щиплет за оплошности, и с ледяной мисс Лифолт. В дверь продолжают звонить, а я не обращаю внимания. Сделаю это завтра, обещаю я себе. Просто на всякий случай. Попрощаюсь с Мэй Мобли. Когда я возвращаюсь в дом, дамы уже за столом. Мне слышны их голоса, громче всех – мисс Хилли. Прижимаю ухо к двери, а выйти в гостиную боюсь. – …Не Джексон. Эта книжонка – просто дрянь. Уверена, это все выдумала какая-нибудь черномазая… Слышу скрип стула – мисс Лифолт собирается идти искать меня. Дольше тянуть нельзя. Открываю дверь, в руках у меня кувшин с холодным чаем. Обхожу стол, не поднимая глаз. – Я слышала, что «Бетти» – это, возможно, наша Шарлин, – говорит мисс Джини, тараща глаза. Мисс Лу-Анн, что сидит рядом с ней, глядит в сторону, будто ей все равно. Хочется похлопать ее по плечу, ободрить. Я хотела бы сказать ей, как я рада, что именно она хозяйка Ловинии, но понимаю, что нельзя. И мисс Лифолт ничего сказать не могу, потому что та лишь хмурится, как обычно. А вот у мисс Хилли лицо багровое, точь-в-точь перезревшая слива. – А прислуга из четвертой главы? – не унимается мисс Джини. – Я слышала, как Сиси Таккре говорила… – Эта книга не про Джексон! – визжит мисс Хилли, я вздрагиваю от неожиданности и нечаянно выплескиваю чай на ее пустую тарелку. – Вы пролили, Эйбилин, – ледяным тоном произносит она. – Простите, я… – Вытрите. Дрожащей рукой протираю тарелку салфеткой, которой придерживаю кувшин. Она смотрит мне прямо в лицо. Я опускаю голову. – Принесите чистую тарелку. По которой вы не возили грязной тряпкой. Подаю ей другую тарелку. Она внимательно изучает ее, даже обнюхивает. Потом поворачивается к мисс Лифолт: – Этих людей невозможно обучить даже навыкам чистоплотности. Приходится задержаться допоздна у мисс Лифолт. Мэй Мобли засыпает, я достаю свой молитвенник, начинаю записывать. Я очень рада за мисс Скитер. Она звонила сегодня утром, сказала, что получила работу. Через неделю она уезжает в Нью-Йорк! При каждом резком звуке я вздрагиваю – все кажется, что сейчас войдет мисс Лифолт и объявит, что ей известна правда. Даже дома никак не могу успокоиться, поэтому в кромешной тьме отправляюсь к Минни. Она сидит за столом, читает газету. Поздний вечер – единственное время, когда она не чистит что-нибудь, не убирает, не кормит кого-то, никого не воспитывает. В доме такая тишина, что мне немножко не по себе. – А где все? – Ушли спать или на работу, – пожимает она плечами. Придвигаю стул, усаживаюсь. – Хотелось бы мне знать, что будет, – говорю я. – Понимаю, надо радоваться, что мне пока не высказали все в лицо, но ожидание сводит с ума. – Что-то обязательно будет. Скоро, – небрежно замечает Минни, будто мы любимый сорт кофе обсуждаем. – Минни, как ты можешь оставаться такой спокойной? Она поднимает голову, кладет руку на живот, который порядком надулся за последние две недели: – Знаешь мисс Шотар, у которой работает Вилли Мэй? Она вчера спросила Вилли Мэй, неужели обращается с ней так же плохо, как та ужасная леди в книге? Вилли Мэй и сказала, что та, конечно, не пирог с изюмом, но не такая уж плохая. – Что, так и спросила? – А потом Вилли Мэй рассказала хозяйке, как с ней обращались другие белые леди, про все плохое и хорошее, а хозяйка слушала. Вилли Мэй говорит, за тридцать семь лет они впервые сидели за одним столом. Не считая Ловинии, это первая добрая весть. Я стараюсь радоваться, но тут же возвращаюсь к своему: – А что мисс Хилли? Что насчет того, о чем говорила мисс Скитер? Минни, неужели ты совсем не волнуешься? Минни откладывает газету: – Послушай, Эйбилин, не стану тебя обманывать. Я боюсь, что Лерой меня убьет, если узнает. Боюсь, что мисс Хилли подожжет мой дом. Но… не могу объяснить… но у меня такое чувство – все будет так, как должно быть. – Правда? – Господи, – усмехается Минни. – Я уже начинаю говорить в точности как ты, верно? Старею, должно быть. Шутливо пинаю ее. Но все же понять не могу. Мы сделали смелое и доброе дело. Может, Минни не хочет портить ощущение – мол, пускай случится все, что случается со смелыми и добрыми. Даже самое дурное. Минни уставилась в газету, но, понаблюдав, замечаю – она не читает. Смотрит на буквы, а сама мыслями далеко. На улице хлопает дверь автомобиля, и Минни вздрагивает. Значит, и она боится, просто старается не показывать. Но почему? Странно. Почему она скрывает свои чувства? И вдруг до меня доходит. Как же я раныне-то не догадалась? Минни вставила в книжку историю про шоколадный торт, чтобы защитить всех нас. Не себя, а меня и всех остальных. Она понимала, что ее собственные проблемы с мисс Хилли станут только серьезнее. Но все равно пошла на это, ради остальных. И не хочет, чтобы кто-нибудь заметил, как ей страшно. Потянувшись к ней, крепко сжимаю руку: – Ты очень хороший человек, Минни. Она закатывает глаза и смешно высовывает язык, будто ей тарелку собачьих галет предложили. – Я так и знала, у тебя старческое слабоумие, – констатирует Минни. И мы хихикаем. Уже поздно, мы устали, но она поднимается, наливает себе еще кофе, готовит чашку чая для меня. И мы еще долго сидим и болтаем у нее на кухне. Суббота, вся семья Лифолт в сборе, плюс я. Даже мистер Лифолт сегодня дома. Моя книжка пропала с ночного столика. Я и не знаю, куда она ее сунула. Потом замечаю на диване сумочку мисс Лифолт – книга внутри. Значит, куда-то ее брала с собой. Закладки явно нет. Хочется заглянуть ей в глаза и спросить, что ей известно, но мисс Лифолт почти весь день торчит в кухне, готовит какой-то торт. И не пускает меня помочь. Мол, это не обычный пирог из тех, что готовлю я, а особый рецепт из журнала «Гурмэ». Завтра к обеду у нее гости из ее церковного прихода, по этому поводу столовая битком набита парадным барахлом. Мисс Лифолт даже одолжила три блюда у мисс Лу-Анн и восемь приборов из фамильного серебра мисс Хилли, потому что ожидается четырнадцать человек, а Господь, видать, запрещает им пользоваться обычными железными вилками. Молодой Человечек и Мэй Мобли играют в спальне. Мистер Лифолт бродит по дому. Время от времени он останавливается у двери в комнату Мэй Мобли, потом идет дальше. Думает, поди, что надо бы позаниматься с детьми, раз уж он дома в субботу, но, наверное, не знает как. Так что мне особо и деваться некуда. Только два часа, но я уже вымыла весь дом, отскребла ванные, выстирала белье. Выгладила все, вплоть до морщин на собственном лице. Из кухни меня выгнали, но не хочется, чтоб мистер Лифолт решил, будто у меня и дел-то, что играть с детишками, и пока мистер Лифолт топчется в гостиной, заглядываю к детям. Мэй Мобли держит в руке листок бумаги, что-то объясняет Россу Она любит играть в школу с братиком. Возвращаюсь в гостиную, принимаюсь во второй раз протирать несуществующую пыль. Наверное, не стоит устраивать сегодня прощание с Малышкой, раз уж такая толпа народу в доме соберется. – А сейчас мы с тобой поиграем, – слышу я голосок Мэй Мобли. – Ты садись вот сюда, за стойку, как будто это «Вулворт», а ты чернокожий. И ты должен сидеть не двигаясь, неважно, что я делаю, а то попадешь в тюрьму. Я пулей мчусь в детскую, но мистер Лифолт уже там, наблюдает из-за двери. Я останавливаюсь позади него. Мистер Лифолт озадаченно смотрит, скрестив руки на груди и чуть склонив голову набок. Сердце у меня колотится со скоростью тысячу миль в час. Никогда прежде я не слышала, чтоб Мэй Мобли рассказывала кому-нибудь наши тайные истории. Только мне – и то когда никого рядом, только стены дома. Но сейчас она увлечена игрой и даже не замечает, что папа ее слушает. – Так… – Мэй Мобли устраивает малыша на высоком стульчике. – Росс, ты сидишь за стойкой «Вулворта». Не вставай. Я не могу вымолвить ни слова. Мэй Мобли на цыпочках подбирается к Россу сзади и высыпает ему на голову карандаши из коробки. Карандаши со стуком падают на пол, Молодой Человечек хмурится, но сестра грозно предупреждает: – Ты не должен двигаться. Ты должен быть храбрым. И никакого на… ни… насилия. Потом она принимается дразнить его, высунув язык, тычет в него ножками куклы, а Молодой Человечек глядит на нее, будто говоря: «Почему это я терплю такие глупости?» После чего сползает со стула и обиженно хнычет. – Проиграл! – радуется Малышка. – А теперь давай поиграем в «покиньте-автобус», тебя будут звать Роза Паркс. – Кто научил тебя таким вещам, Мэй Мобли? – вмешивается мистер Лифолт, а Малышка вскидывает головку и глядит на него, словно привидение увидела. У меня будто все кости разом размягчились. Внутри все кричит: иди туда, защити ее, но я даже вдохнуть толком не могу Малышка смотрит прямо на меня, мистер Лифолт оборачивается, замечает меня, опять глядит на дочь. – Не знаю… Мэй Мобли отворачивается, собирает игрушки, разбросанные по полу. Я понимаю, о чем она думает. Если займется чем-нибудь и не будет обращать внимания на взрослых, ее оставят в покое. – Мэй Мобли, папа задал тебе вопрос. Где ты научилась таким вещам? – Он наклоняется к дочери. Лица мне не видно, но знаю, что он улыбается, потому что Мэй Мобли смущается и кокетничает. Все девочки любят своих пап. И вдруг она произносит громко и четко: – Мисс Тейлор научила. Мистер Лифолт выпрямляется. Идет в кухню, я за ним. Он решительно берет мисс Лифолт за плечо, разворачивает к себе и приказывает: – Завтра же. Ты пойдешь в школу и переведешь Мэй Мобли в другой класс. И чтобы больше никаких мисс Тейлор. – Как? Я же не могу просто взять и сменить учителя… Затаив дыхание, я молю: «Конечно, можете. Пожалуйста». – Сделаешь, как я говорю. – И мистер Лифолт выходит из кухни – как все мужчины, когда не желают слышать никаких объяснений. Все воскресенье я не перестаю благодарить Господа за то, что уберег Малышку от мисс Тейлор, и благодарность эта песней звучит у меня в ушах. Утром в понедельник мисс Лифолт при полном параде отправляется в школу Мэй Мобли – а я не могу сдержать улыбки, предвкушая, что будет. Мисс Лифолт уходит, а мне надо заняться серебром мисс Хилли. Мисс Лифолт после вчерашнего обеда выложила его на кухонный стол. Я все перемыла и целый час чистила, недоумевая, как с этим делом справляется однорукая Эрнестина. Полировать «настоящее барокко» с его завитушками и загогулинами – занятие для двух рук. Возвращается мисс Лифолт, бросает сумочку на стол, раздраженно цокает языком. – Ох, я должна была вернуть серебро сегодня утром, но пришлось идти в школу к Мэй Мобли, а там мне сказали, что она простудилась, чихала все утро, и уже почти десять… – Мэй Мобли заболела? – Наверное. – Мисс Лифолт очень недовольна. – А я уже опаздываю в парикмахерскую. Когда закончите с серебром, отнесите его к Хилли. Я вернусь после ланча. Начищенное добро мисс Хилли заворачиваю в голубую салфетку и иду к Молодому Человечку. Он только что проснулся, хлопает глазенками и улыбается мне. – Ну-ка, Молодой Человечек, давайте наденем вам свежие штанишки. Кладу его на пеленальный столик, снимаю мокрый подгузник. Да у нас тут целых три оловянных солдатика и заколка мисс Лифолт! Хорошо, что подгузник просто мокрый, а не кое-что посерьезнее. – Парень, – смеюсь я, – да ты у нас как Форт Нокс. Он весело хихикает и показывает на свою кроватку. Подхожу, поднимаю одеяло – ну точно, щетка для волос, мерная ложка и салфетка. Да, пора с этим что-то делать. Но не сейчас. Нужно спешить к мисс Хилли. Усаживаю Молодого Человечка в коляску, и мы едем к дому мисс Хилли. На улице тепло, солнечно и тихо. Дверь нам открывает Эрнестина. Из левого рукава у нее торчит коротенькая коричневая культя. Я мало знакома с Эрнестиной, знаю только, что она любит поговорить и ходит в методистскую церковь. – Привет, Эйбилин. – Привет, Эрнестина, ты как будто меня ждала. Она кивает, смотрит на Молодого Человечка. Тот глаз не сводит с ее культи, будто боится, что та вот-вот его схватит. – Я пришла еще до того, как это случилось, – шепчет Эрнестина. – Я думала, ты слышала. – Что слышала? Эрнестина воровато оглядывается, потом наклоняется ко мне: – Белая леди Флоры Лу, мисс Эстер. Она все высказала Флоре Лу сегодня утром. – Она ее уволила?! История Флоры Лу из печальных. Ей здорово досталось от хозяйки. Все считают мисс Эстер милой, а она каждое утро заставляла Флору мыть руки «специальным раствором». В конце концов дело дошло до чистой хлорки, руки отмылись добела. Флора показывала мне шрамы от ожогов. – Мисс Эстер вытащила книжку и давай орать: «Это что, я? Это ты обо мне написала?» А Флора ей и говорит: «Нет, мэм, я этой книжки не писала. Я даже пятый класс не закончила, где мне». Но мисс Эстер не унималась: «Я же не знала, что хлорка обжигает руки, я не знала, что минимальная зарплата доллар двадцать пять! Если бы Хилли не объяснила всем, что это не Джексон, я бы тебя уволила, ты и оглянуться бы не успела». Ну, Флора Лу и говорит: «Так я что, не уволена?» А мисс Эстер визжит: «Уволена? Если я тебя выгоню, все сразу же поймут, что десятая глава – это про меня. Нет, ты будешь работать здесь до конца своих дней!» А потом мисс Эстер швырнула книжку на стол и велела Флоре Лу продолжать свои дела. – Господи… – У меня даже перед глазами все поплыло. – Надеюсь… для всех остальных это тоже добром обернется. Из дома доносится крик мисс Хилли, зовет Эрнестину. – Я бы на это не рассчитывала, – шепчет Эрнестина. Передаю ей узелок с серебром. Она подхватывает его здоровой рукой и, видать по привычке, протягивает заодно и культю. Вечером разразилась страшная гроза. Гром грохочет, я сижу за столом в кухне и потею от ужаса. Вся трясусь, но пытаюсь записывать молитвы. Флоре Лу повезло, а что будет с остальными? Уж очень тяжко – сплошная неизвестность, и волнения, и… Тук, тук, тук. Кто-то стучится в парадную дверь. Кто это может быть? Часы над плитой показывают восемь тридцать пять. Ветер завывает все сильнее. Знакомый постучал бы в заднюю дверь. На цыпочках подбираюсь поближе. Стук повторяется, я от страха чуть из башмаков не выпрыгиваю. – Кто… там? – спрашиваю. А сама проверяю, заперто ли на замок. – Это я. С облегчением выдыхаю и распахиваю дверь. Мисс Скитер, мокрая и дрожащая. Под плащом прячет старую красную сумку. – Я не могла подобраться к задней двери, грязь во дворе развезло, я увязла. Она босиком, измазанные туфли держит в руках. Поспешно закрываю за ней дверь. – Вас ведь никто не видел? – Там вообще ничего не видно. Я бы позвонила, но из-за грозы телефон не работает. Понимаю, что-то случилось, но все равно я так рада повидаться с ней перед ее отъездом в Нью-Йорк. Мы шесть месяцев не виделись. Обнимаю ее крепко-крепко. – Ну-ка, дайте рассмотреть вашу новую прическу. Мисс Скитер отбрасывает капюшон, встряхивает головой, и длинные волосы рассыпаются по плечам. – Какая красота, – говорю я, и так оно и есть. Она смущенно улыбается, опускает сумку на пол. – А мама моего вида не выносит. Я смеюсь, а потом собираюсь с духом – готовлюсь услышать дурные новости, которые она принесла. – Магазины заказывают нашу книгу, Эйбилин. Миссис Штайн позвонила сегодня. Они собираются напечатать дополнительный тираж. Пять тысяч экземпляров. – Я не… я и не знала, что так можно, – ахаю я. Наша книга попадет в пять тысяч домов – на книжные полки, ночные столики, даже в уборные, рядом с унитазом. – Это принесет дополнительные деньги. Как минимум по сто долларов на каждого. Кто знает, может, и больше. Прижимаю ладонь к груди. Я пока не потратила ни цента из первых денег – шестидесяти одного доллара, – а выходит, будет еще больше? – И кое-что еще. – Мисс Скитер берет меня за руку и косится на свою красную сумку. – Я в пятницу заходила в редакцию, уволиться с работы… – Помешкав, решительно продолжает: – И сказала мистеру Голдену, что следующей Мисс Мирной должны стать вы. – Я? – Я объяснила ему, что фактически именно вы отвечали на все вопросы. Он ответил, что подумает, а сегодня позвонил и согласился – при условии, что вы никому не расскажете и станете отвечать на письма читателей под именем Мисс Мирны. Она протягивает мне синий блокнот: – И платить будет вам столько же – по десять долларов в неделю. Я? Буду работать в белой газете? Присаживаюсь на диван, открываю блокнот. Там собраны все прошлые письма и статьи. Мисс Скитер садится рядом. – Спасибо вам, мисс Скитер. И за это, и вообще за все. Она улыбается, глубоко вздыхает, будто сдерживает слезы. – Прямо не верится, что завтра вы уже в Нью-Йорке очутитесь. – Вообще-то сначала я поеду в Чикаго. На один день. Хочу увидеть Константайн, ее могилу. – Правильно, – киваю я. – Мама показала мне некролог. Кладбище недалеко от города. А на следующее утро отправлюсь в Нью-Йорк. – Передайте Константайн привет от Эйбилин. Она смеется: – Я так нервничаю. Никогда ведь не бывала ни в Чикаго, ни в Нью-Йорке. И даже на самолете ни разу не летала. С минуту мы молчим, прислушиваемся к шуму за окном. Я вспоминаю, как мисс Скитер впервые пришла ко мне домой, как мы стеснялись друг друга. А теперь мы прямо как родственники. – Вы боитесь, Эйбилин? – спрашивает она. – Того, что может случиться? Отворачиваюсь, чтобы она не видела моих глаз. – Да нет, все нормально. – Иногда я думаю – а стоило ли оно того? Если с вами что-нибудь случится… не представляю, как я смогу с этим жить, сознавая, что все из-за меня. – Она крепко прижимает ладони к глазам, словно не хочет видеть, что впереди. Тогда я иду в спальню и приношу пакет от преподобного Джонсона. Она разворачивает бумагу и недоуменно рассматривает книгу – много-много имен, много-много подписей. – Я собиралась послать ее вам в Нью-Йорк, но, думаю, так будет даже лучше. – Я не… понимаю, – лепечет она. – Это мне? – Да, мэм. – И передаю ей слова его преподобия. Про то, что она теперь для нас как член семьи. – Вы должны помнить: каждая подпись здесь означает, что дело того стоило. Она читает благодарности, коротенькие пожелания, добрые слова; медленно проводит пальцем по строчкам. Глаза ее полны слез. – Думаю, Константайн гордилась бы вами. Мисс Скитер улыбается, и тут я замечаю, до чего же она молода. За время нашей работы, за долгие часы тревог, волнений, усталости, я почти позабыла, что она ведь совсем девчонка. И останется такой еще много-много лет. – Вы уверены, что все будет в порядке? Если я уеду, а… – Отправляйтесь в Нью-Йорк, мисс Скитер. Ищите свою судьбу. Она улыбается, смахивает слезинку и на прощание произносит: – Спасибо. [/QUOTE]
Вставить цитаты…
Ответить
Главная
Форумы
РАЗДЕЛ ДОСУГА С БАНЕЙ
Библиотека
Стоккет "Прислуга"