Меню
Главная
Форумы
Новые сообщения
Поиск сообщений
Пользователи
Зарегистрированные пользователи
Текущие посетители
Наш YouTube
Наш РЦ в Москве
Пожертвования
Вход
Регистрация
Что нового?
Поиск
Поиск
Искать только в заголовках
От:
Новые сообщения
Поиск сообщений
Меню
Главная
Форумы
РАЗДЕЛ ДОСУГА С БАНЕЙ
Библиотека
Уайльд "Портрет Дориана Грея"
JavaScript отключён. Чтобы полноценно использовать наш сайт, включите JavaScript в своём браузере.
Вы используете устаревший браузер. Этот и другие сайты могут отображаться в нём некорректно.
Вам необходимо обновить браузер или попробовать использовать
другой
.
Ответить в теме
Сообщение
<blockquote data-quote="Маруся" data-source="post: 389102" data-attributes="member: 1"><p><span style="font-size: 22px"><strong>Глава 17</strong></span></p><p>Неделю спустя, Дориан сидел в оранжерее поместья Селби Роял и разговаривал с милой герцогиней Монмаут, которая приехала к нему вместе со своим худощавым шестидесятилетним мужем. Как раз было время пить чай, поэтому мягкий свет большой лампы, стоявшей на столе, сверкал на изысканном сервизе из фарфора и серебра, над которым степенно возилась герцогиня. Ее изящные ручки кружили между чашками, а на полных красных губах застыла улыбка – Дориан шептал ей что-то веселое. Лорд Генри лежал в обитом шелком кресле и наблюдал за ними. Леди Нарборо сидела на диване персикового цвета и делала вид, что слушает герцога, который рассказывал о редком жуке, которого ему удалось добавить в свою коллекцию. Трое юношей в изысканных смокингах угощали дам пирожными. На данный момент в доме было двенадцать гостей, и еще несколько должны были прибыть на следующий день.</p><p></p><p>– О чем вы там говорите? – Спросил лорд Генри, потянувшись к столу, чтобы поставить чашку. Скажите, Глэдис, Дориан уже рассказывал Вам о моем намерении заново окрестить вещи? Это такая замечательная идея.</p><p></p><p>– Но я не хочу, чтобы меня заново окрестили, Гарри, – ответила герцогиня, осеняя его взглядом своих волшебных глаз. – Мне вполне нравится мое собственное имя, как и мистеру Грею – его, по крайней мере, я так думаю.</p><p></p><p>– Дорогая Глэдис, я ни за что на свете не стал бы менять ваши совершенные имена. Собственно, говоря, я думал о цветах. Я вчера срезал орхидею для бутоньерки. Она была прекрасна, как семь смертных грехов. Мне хватило глупости, чтобы спросить садовника, как она называется. Он ответил, что это замечательный сорт «Робинзониана», или какой-то ужас вроде этого. К большому сожалению, мы потеряли способность давать вещам прекрасные имена. Имена – это главное. Я никогда не выступаю против поступков. Я выступаю против слов. Именно поэтому мне противен грубый реализм в литературе. Мужчину, который называет лопату лопатой, нужно заставить этой же лопатой работать. Только на это он и способен.</p><p></p><p>– А как же нам тогда называть Вас, Гарри? – Спросила она.</p><p></p><p>– Его будут звать Принц Парадокс, – сказал Дориан.</p><p></p><p>– Да, это действительно о нем! – Воскликнула герцогиня.</p><p></p><p>– Ни в коем случае, – засмеялся лорд Генри, удобнее устраиваясь в кресле. – Как только к кому-то пристает ярлык, от него уже нет спасения. Я отрекаюсь от титула.</p><p></p><p>– Король не имеет права отречься от титула, – сказали красивые губки.</p><p></p><p>– Так Вы хотите, чтобы я стал защитником престола?</p><p></p><p>– Именно так.</p><p></p><p>– Я открываю людям истины будущего.</p><p></p><p>– Я предпочитаю недостатки настоящего.</p><p></p><p>– Вы оставляете меня без оружия, – сказал лорд Генри, которому уже передалось ее веселье.</p><p></p><p>– Я забрала щит, Гарри, но копье все еще с Вами.</p><p></p><p>– Я никогда не берусь за оружие в борьбе с красотой, – сказал он, взмахнув рукой.</p><p></p><p>– Зря, Гарри, поверьте. Вы слишком высоко цените красоту.</p><p></p><p>– Как Вы можете такое обо мне говорить? Я действительно считаю, что лучше быть красивым, чем хорошим. Но с другой стороны, Вы не найдете человека, более охотно признающего, что лучше быть хорошим, чем безобразным.</p><p></p><p>– Так получается, что уродство – один из смертных грехов? – Поинтересовалась герцогиня. – Вы только что сравнивали с ними орхидею.</p><p></p><p>– Уродство – это одна из семи смертных добродетелей, Глэдис. Вам, как настоящей тори, не стоит пренебрегать ими. Пиво, Библия и семь смертных добродетелей сделали Англию такой, какая она есть.</p><p></p><p>– Так Вы не любите свою страну? – Поинтересовалась герцогиня.</p><p></p><p>– Я в ней живу.</p><p></p><p>– Чтобы можно было еще яростнее критиковать ее?</p><p></p><p>– А вы хотели бы, чтобы я согласился с европейцами относительно нее? – Ответил он.</p><p></p><p>– А что говорят европейцы?</p><p></p><p>– Что Тартюф переехал в Англию и начал здесь торговать.</p><p></p><p>– Это Ваш выражение, Гарри?</p><p></p><p>– Дарю его Вам.</p><p></p><p>– Я не смогу его использовать. Слишком уж оно правдиво.</p><p></p><p>– Не стоит бояться. Наши соотечественники никогда не узнают себя в чужих словах.</p><p></p><p>– Они благоразумные.</p><p></p><p>– Скорее, хитрые. Они компенсируют собственную тупость богатством, а собственные грехи – лицемерием.</p><p></p><p>– Однако, нам принадлежит много выдающихся достижений прошлого.</p><p></p><p>– Нам их навязали, Глэдис.</p><p></p><p>– А мы с честью несли это бремя.</p><p></p><p>– Пока не пришли к фондовой бирже.</p><p></p><p>Она покачала головой.</p><p></p><p>– Я верю в нашу нацию.</p><p></p><p>– Она выживает только благодаря упорству и настойчивости.</p><p></p><p>– И благодаря им же и развивается.</p><p></p><p>– Меня больше привлекает упадок.</p><p></p><p>– А как же искусство? – Спросила она.</p><p></p><p>– Оно представляет собой болезнь.</p><p></p><p>– А любовь?</p><p></p><p>– Иллюзия.</p><p></p><p>– Религия?</p><p></p><p>– Модная замена веры.</p><p></p><p>– Вы ужасный скептик.</p><p></p><p>– Ни в коем случае! Скептицизм дает дорогу вере.</p><p></p><p>– Кто же Вы тогда?</p><p></p><p>– Определить – значит ограничить.</p><p></p><p>– Дайте мне хоть какую-то нить.</p><p></p><p>– Нити обрываются, и Вы рискуете заблудиться в лабиринте.</p><p></p><p>– Вы запутали меня. Давайте сменим тему разговора.</p><p></p><p>– Например, поговорим о любезном хозяине этого поместья. Много лет назад, его назвали Прекрасным Принцем.</p><p></p><p>– Не поминай мне об этом! – Воскликнул Дориан Грей.</p><p></p><p>– Хозяин сегодня просто невыносим, – сказала герцогиня, краснея. – Мне кажется, он считает, что Монмаут женился на мне из чисто научного интереса, видя во мне красивый вид бабочки.</p><p></p><p>– Что ж, надеюсь, он не тычет в Вас иглы, – пошутил Дориан.</p><p></p><p>– Нет, мистер Грей, этим занимается моя служанка, когда она на меня сердится.</p><p></p><p>– А за что же она сердится на Вас, герцогиня?</p><p></p><p>– За самые обыденные вещи, мистер Грей, поверьте. Чаще всего это случается, когда я захожу в комнату за десять минут до девяти и говорю, что должна быть одета в половине восьмого.</p><p></p><p>– Как невежливо с его стороны! Следовало бы выгнать ее за такое.</p><p></p><p>– Не могу, мистер Грей. Она придумывает мне шляпки. Помните ту, что была на мне на приеме у леди Хилстон? Вижу, что нет, но Вы достаточно вежливы, чтобы сделать вид, будто помните. Так вот, она сделала ее просто из ничего. Все хорошие шляпки сделаны из ничего.</p><p></p><p>– Как и хорошие репутации, Глэдис, – вмешался в разговор лорд Генри. – Стоит только сделать что-то стоящее, как у тебя сразу же появляются враги. Чтобы быть популярным, нужно быть посредственностью.</p><p></p><p>– Но с женщинами это правило не срабатывает, – отметила герцогиня, покачав головой. – А женщины управляют миром. Поверьте, мы терпеть не можем посредственных мужчин. Мы, женщины, как однажды кто-то сказал, влюбляемся ушами, а мужчины влюбляются глазами, если вы вообще когда то влюбляетесь.</p><p></p><p>– По-моему, мы только то и делаем, – сказал Дориан.</p><p></p><p>– Значит, вы никого не любите по-настоящему, – ответила герцогиня с притворным сожалением в голосе.</p><p></p><p>– Дорогая Глэдис! – Воскликнул лорд Генри. – Как Вы можете говорить так? Любовь живет благодаря повторам, и только эти повторы превращают простую жажду в искусство. К тому же, каждая влюбленность – это единственная влюбленность в жизни. Меняется только объект, но страсть все та же. Она только усиливается со временем. Мы можем пережить только один выдающийся момент в жизни, а тайна жизни заключается в том, чтобы переживать его как можно чаще.</p><p></p><p>– Даже если это причиняет боль, Гарри? – Спросила герцогиня после короткой паузы.</p><p></p><p>– Особенно если это причиняет боль, – ответил лорд Генри.</p><p></p><p>Герцогиня повернулась и посмотрела на Дориана Грея. В ее глазах читался интерес.</p><p></p><p>– Что вы думаете по этому поводу, мистер Грей? – Спросила она.</p><p></p><p>Мгновение Дориан колебался. Затем он откинул голову назад и засмеялся.</p><p></p><p>– Я всегда соглашаюсь с Гарри, герцогиня.</p><p></p><p>– Даже когда он не прав?</p><p></p><p>– Гарри никогда не ошибается, герцогиня.</p><p></p><p>– Его взгляды дарят Вам счастье?</p><p></p><p>– Я никогда не искал счастья, герцогиня. Кому оно нужно? Я искал удовольствий.</p><p></p><p>– И находили, мистер Грей?</p><p></p><p>– Часто. Даже слишком часто.</p><p></p><p>– А я ищу покоя, – вздохнула герцогиня, – а если я не пойду сейчас переодеваться, то сегодня точно его не найду.</p><p></p><p>– Позвольте мне выбрать для Вас орхидеи, герцогиня, – сказал Дориан, вскочив на ноги и направившись в оранжерею.</p><p></p><p>– Вы открыто флиртует с ним, – обратился к своей кузине лорд Генри. – Будьте осторожным с ним. Он слишком привлекателен.</p><p></p><p>– А иначе не было бы никакого смысла бороться.</p><p></p><p>– Значит грек против грека?</p><p></p><p>– Я на стороне троянцев. Они сражались за женщину.</p><p></p><p>– И потерпели поражение.</p><p></p><p>– Есть вещи, страшнее плена, – ответила герцогиня.</p><p></p><p>– Вы скачете, отпустив вожжи.</p><p></p><p>– Именно в этом смысл жизни.</p><p></p><p>– Я запишу это в свой дневник.</p><p></p><p>– Что?</p><p></p><p>– Что ребенок, когда обожжётся, снова тянется к огню.</p><p></p><p>– Я никогда и близко не была у огня. Он не коснулся моих крыльев.</p><p></p><p>– Все равно они Вам служат для чего-либо, кроме полета.</p><p></p><p>– Смелость перешла от мужчин к женщинам. Это для нас новый вызов в жизни.</p><p></p><p>– У Вас есть соперница.</p><p></p><p>– Кто?</p><p></p><p>– Леди Нарборо, – с улыбкой прошептал он. – Она просто в восторге от него.</p><p></p><p>– Не пугайте меня так. Интерес к старине губителен для нас, романтиков.</p><p></p><p>– Ха! Романтиков! Да ведь женщины пользуются всеми возможными научными средствами.</p><p></p><p>– Нас этому учили мужчины.</p><p></p><p>– Но они не смогли объяснить вас.</p><p></p><p>– А как бы Вы описали наш пол?</p><p></p><p>– Как сфинксов без загадок.</p><p></p><p>Она с улыбкой посмотрела на него.</p><p></p><p>– Что-то долго нет мистера Грея, – сказала она. – Пойдемте поможем ему. Я еще даже не сказала ему, какого цвета платье надену.</p><p></p><p>– Вам придется надеть платье под цвет цветов, Глэдис.</p><p></p><p>– Это стало бы преждевременной капитуляцией.</p><p></p><p>– Романтика в искусстве возникает в момент кульминации.</p><p></p><p>– Я должна иметь пути для отступления.</p><p></p><p>– Как парфяне?</p><p></p><p>– Парфяне убежали в пустыню. У меня же нет такой возможности.</p><p></p><p>– У женщин не всегда есть выбор, – ответил лорд Генри, но не успел он закончить предложение, как в дальнем конце оранжереи раздался сдавленный стон, и они сразу же услышали, как упало что-то тяжелое. Все вскочили на ноги. Герцогиня оцепенела от ужаса. А очень испуганный лорд Генри поспешил в дальний конец оранжереи, где нашел Дориана Грея, который лежал лицом к земле без сознания.</p><p></p><p>Его сразу же перенесли в гостиную и положили на диван. Через несколько минут он пришел в себя и растерянно оглянулся вокруг.</p><p></p><p>– Что произошло? – Спросил он. – А! Вспомнил! Гарри? Я здесь в безопасности?</p><p></p><p>Он задрожал.</p><p></p><p>– Дорогой Дориан, – ответил лорд Генри, ты просто потерял сознание, ничего страшного. Ты, наверное, слишком истощен. Лучше тебе не выходить на обед. Я обо всем позабочусь.</p><p></p><p>– Нет, я пойду, – сказал он, поднимаясь на ноги. – Мне нельзя оставаться одному.</p><p></p><p>Он пошел в свою комнату и переоделся. За обедом он вел себя отчаянно весело, но время от времени его пронизывал ужас, когда он вспомнил смертельно бледное лицо Джеймса Вейна, которое он увидел в окне оранжереи.</p><p></p><p><span style="font-size: 22px"><strong>Глава 18</strong></span></p><p>На следующий день, Дориан не выходил из дома. Он даже почти не выходил из своей комнаты, в оцепенении от страха перед смертью, хотя и жизнь была ему безразлична. Им овладели мысли о том, что на него охотятся, за ним крадутся, ожидая момента, чтобы убить. Он вздрагивал даже когда ветерок шуршал занавесками на окнах. Опавшие листья, которые ветер наносил на стекла, напоминали ему о собственных неудовлетворенных амбициях и горьких сожалениях. Когда он закрывал глаза, то видел перед собой лицо моряка вновь и вновь, а сердце его сжималось от страха.</p><p></p><p>Хотя, возможно, это все лишь плод его воображения, которое решило увидеть месть в темноте и показать ему ужас возможной казни. Реальная жизнь неподвластна логике, в отличие от воображения. Именно воображение заставляет раскаяние сопровождать грехи. Именно воображение добавляет преступлениям чудовищности. В реальной жизни, злые люди никогда не получают заслуженной кары, а хорошие – вознаграждения. Сильные достигают успеха, а слабых ждут неудачи. Вот и все. Кроме того, разве могло случиться так, что никто из слуг не заметил, что вокруг дома бродит чужак. Если бы на клумбах были хоть какие-то следы, об этом сразу же сообщили бы садоводы. Именно так, это все лишь плод его воображения. Брат Сибиллы Вейн не возвращался, чтобы убить его. Он отправился в дальнее плавание, чтобы сгинуть где-то посреди моря. К тому же, моряк не знал, не мог знать, кто он такой. Маска молодости спасла его.</p><p></p><p>Однако, даже если это была лишь иллюзия, какой же ужасной была сама мысль о том, что сознание способно создавать ужасные фантомы, придавать им видимых очертаний и ставить их перед глазами. Во что превратилась бы его жизнь, если бы тени его преступлений преследовали его день и ночь, смеялись бы над ним из своего укрытия, нашептывали разные ужасы ему на ухо, пока он сидел за обедом, или заставляли его просыпаться среди ночи от невыносимых кошмаров. Когда мысль об этом заполнила его сознание, он весь побледнел, и ему даже показалось, что в комнате стало прохладнее. Эх! Он убил собственного друга в безумном порыве! Какой же невыносимой была сама только мысль об этом! Он вновь и вновь видел перед собой сцену убийства. Каждая отвратительная деталь теперь казалась ему еще более ужасной. Тень греха, ужасная и красная как кровь, приближалась к нему с темной пещеры памяти. Когда лорд Генри заглянул к нему в шесть, то застал Дориана в слезах, будто его сердце разбили вдребезги.</p><p></p><p>Он не выходил на улицу целых три дня. Зимнее утро со своим прохладным, насыщенным ароматом сосен воздухом, казалось, снова пробудило в нем радость и жажду жизни. И это изменение вызвала не только сила природы. Его собственная душа восстала против чрезмерных переживаний, которые могли отравить ее, лишив покоя. Именно так всегда случается с изысканными личностями. Они должны усмирять, или забывать слишком сильные переживания. Такие переживания или убивают их, или умирают сами. Тусклые сожаления и тусклые чувства длятся годами. Сильные же сожаления и влюбленности обречены из-за собственной избыточности. Кроме того, он уже убедил себя, что стал жертвой собственных ужасающих иллюзий и теперь воспринимал свои страхи с сожалением и в значительной степени с презрением.</p><p></p><p>После завтрака, он час погулял с герцогиней в саду, а затем отправился на другую сторону парка, чтобы присоединиться к охоте. От мороза трава была будто присыпана солью. Небо напоминало перевернутый сосуд голубого металла. Тоненькая полоска льда проводила границу спокойного, заросшего камышом озера.</p><p></p><p>На краю соснового леса он заметил сэра Джофри Клустона, брата герцогини, который как раз вынимал пустые гильзы из своего ружья. Он выскочил из своей тележки, приказал извозчику возвращаться домой и отправился навстречу своему гостю сквозь густые, но невысокие кусты.</p><p></p><p>– Ну как охота, Джофри? – Спросил он.</p><p></p><p>– Да не особо, Дориан. Пожалуй, большинство птиц уже улетели. Надеюсь, после обеда, когда мы изменим место охоты, нам больше повезет.</p><p></p><p>Дориан пошел рядом с ним. Чистый, прозрачный воздух, красные и коричневые огоньки, которые мигали в лесу, хрипловатые крики загонщиков, которые звучали иногда, и резкие выстрелы ружей, что шли за ними следом – все это захватывало его, дарило ему ощущение счастья и свободы. Он находился в плену собственной беспечной радости.</p><p></p><p>Вдруг заяц с черными пятнышками на кончиках ушей выскочил из-за бугорка ярдах в двадцати от них. Сэр Джофри сразу же приложил ружье к плечу, но было в грациозных прыжках животного нечто такое, что очаровало Дориана, и он воскликнул:</p><p></p><p>– Не стреляйте, Джофри! Пусть живет.</p><p></p><p>– Не говорите глупостей, Дориан! – Ответил его спутник и выстрелил, как только заяц юркнул в кусты. Сразу же раздались два крика. Ужасный крик зайца, которому было невыносимо больно, и еще более ужасный предсмертный крик мужчины.</p><p></p><p>– Боже милостивый! Я попал в загонщика! воскликнул сэр Джофри. – Каким же дураком надо быть, чтобы полезть под пули! Прекратите стрелять! – Изо всех сил закричал он. – Здесь человек ранен.</p><p></p><p>Сразу же прибежал старший егерь с палкой в руках.</p><p></p><p>– Где, сэр? Где он? – Спросил старший егерь. В то же время во всем лесу утихли выстрелы.</p><p></p><p>– Вот, – сердито ответил сэр Джофри, спеша в кусты. – Как Вы к черту смотрите за своими людьми. Всю охоту мне испортили.</p><p></p><p>Дориан наблюдал за тем, как они погрузились в кустарник, продираясь сквозь ветви. Через минуту они снова показались, увлекая за собой тело. Он с ужасом отвернулся. Ему казалось, что несчастья неустанно преследуют его. Он услышал вопрос сэра Джофри, умер ли мужчина и утвердительный ответ загонщика. Лес сразу же ожил и замерцал лицами. Послышался топот миллионов ног и зазвучало множество голосов. Над их головами пролетел большой павлин с красным животом.</p><p></p><p>Через несколько секунд, которые для растроганного трагедией Дориана продолжались будто несколько часов, он почувствовал руку на своем плече. Дориан вздрогнул и огляделся.</p><p></p><p>– Дориан, – сказал лорд Генри. – На твоем месте, я бы объявил, что на сегодня достаточно охотиться. Будет не совсем уместно продолжать стрелять.</p><p></p><p>– Лучше бы люди навсегда прекратили охотиться, Гарри, – ответил он с горечью в голосе. – Это ужасное и жестокое развлечение. Мужчина…?</p><p></p><p>Он не смог договорить.</p><p></p><p>– Боюсь, что так, – ответил лорд Генри. – Ему в грудь попал целый заряд дроби. Он, скорее всего, умер сразу. Пойдем, нам стоит вернуться к дому.</p><p></p><p>Они молча прошли ярдов пятьдесят, когда Дориан наконец посмотрел на лорда Генри, глубоко вздохнул и сказал:</p><p></p><p>– Это дурной знак, Гарри, очень дурной знак.</p><p></p><p>– Что? – Спросил лорд Генри. – А! Ты об этом случае. Но друг, здесь уже ничем не поможешь. Тот человек сам виноват. Зачем было лезть на линию огня? К тому же, нас это не касается. Конечно, для Джофри это неприятность. Негоже дырявить загонщиков. Люди могут подумать, что он не умеет стрелять. А это не так – Джофри прекрасно стреляет. Но теперь уже нет смысла говорить об этом.</p><p></p><p>Дориан покачал головой.</p><p></p><p>– Это дурной знак, Гарри. Я чувствую, что с кем-то из нас вот-вот случится что-то ужасное. Скорее всего – со мной, – добавил он, закрывая глаза рукой, словно пытаясь спрятаться от боли.</p><p></p><p>Лорд Генри засмеялся в ответ.</p><p></p><p>– Единственная по-настоящему ужасная вещь в нашей жизни, Дориан, – это скука. Это единственный грех, который невозможно простить. Но нам она не грозит, по крайней мере, пока публика будет обсуждать этот несчастный случай за обедом. Надо будет сказать им, что это запретная тема. А относительно знаков, которые дает нам судьба, то их не существует. Судьба не посылает нам вестников. Она или слишком мудра, или слишком жестока для этого. К тому же, ну что может с тобой случиться, Дориан? У тебя есть все, чего только можно желать. Любой сочтет за счастье оказаться на твоем месте.</p><p></p><p>– А я сочту за счастье поменяться местами с любым, Гарри. Не надо так смеяться. Я говорю тебе правду. Бедный крестьянин, который только что умер, находится в гораздо лучшем положении, чем я. Я не боюсь смерти. Меня ужасает только ее приближение. Кажется, будто ее гигантские крылья уже нагоняют на меня холод. Господи! Разве ты не видишь там за деревьями человека, который ищет меня взглядом, ожидает меня?</p><p></p><p>Лорд Генри посмотрел в направлении, куда Дориан указал дрожащей рукой.</p><p></p><p>– Действительно, – сказал он с улыбкой на лице. – Я вижу, что там тебя ждет садовник. Думаю, он хочет спросить, какие цветы ставить на стол сегодня вечером. Друг, ты слишком нервный! Посети моего врача, как только мы вернемся в город.</p><p></p><p>Увидев, как к ним приближается садовник, Дориан облегченно вздохнул. Садовник снял шляпу, неуверенно посмотрел на лорда Генри, достал из кармана письмо и отдал его своему хозяину.</p><p></p><p>– Герцогиня приказала мне дождаться ответа, – сказал он.</p><p></p><p>– Скажите герцогине, что я сейчас приду, – сухо ответил Дориан и спрятал письмо в карман. Садовник развернулся и быстро направился в направлении дома.</p><p></p><p>– Как же женщины любят рискованные поступки, – засмеялся лорд Генри. – Это одно из тех качеств, за которые я их больше всего люблю. Женщина готова флиртовать с кем угодно, пока окружающие наблюдают за этим.</p><p></p><p>– А ты так же любишь рискованные слова, Гарри! Но в данном случае ты не прав. Герцогиня нравится мне, но я в нее не влюблен.</p><p></p><p>– А вот герцогиня очень влюблена в тебя, хотя нравишься ты ей гораздо меньше. Из вас выйдет отличная пара.</p><p></p><p>– Ты пытаешься создать скандал, а для этого нет никаких оснований.</p><p></p><p>– Основанием для любого скандала является вера в отсутствие морали у людей, – заметил лорд Генри, закуривая.</p><p></p><p>– Ты готов пожертвовать кем угодно ради удачной эпиграммы, Гарри.</p><p></p><p>– Люди сами залезают на жертвенный алтарь, – прозвучало в ответ.</p><p></p><p>– Если бы я мог любить, – вдруг пафосно воскликнул Дориан Грей. – Но кажется, во мне уже умерли все страсти и уснули все желания. Я слишком сосредоточен на себе. Собственная личность стала для меня обузой. Я хочу убежать, забыть все. Мне не стоило сюда приезжать. Думаю, нужно написать Гарви, чтобы готовил яхту. На яхте можно чувствовать себя в безопасности.</p><p></p><p>– В безопасности от чего, Дориан? Я же вижу, что ты в какой-то беде. Почему ты не хочешь рассказать мне, в чем дело? Ты же знаешь, я охотно помогу тебе.</p><p></p><p>– Я не могу рассказать тебе, Гарри, – грустно ответил Дориан. – К тому же, это все только мои выдумки. Этот несчастный случай очень огорчил меня. У меня ужасное предчувствие, что нечто подобное может случиться со мной.</p><p></p><p>– Ну что за глупости!</p><p></p><p>– Надеюсь, ты прав. Но я не могу ничего с этим поделать. А вот и герцогиня, похожая на Артемиду. Как видите, герцогиня, мы вернулись.</p><p></p><p>– Я уже слышала об этом несчастье, мистер Грей, – ответила она. – Бедный Джофри очень расстроился. Кажется, Вы просили его не стрелять в зайца. Надо же, как все вышло.</p><p></p><p>– Действительно, интересно получилось. Даже не знаю, почему я это сказал. Возможно, это была просто прихоть. Слишком уж прекрасное было то создание. Но зря они рассказали Вам о том мужчине. Это ужасная история.</p><p></p><p>– Она меня уже раздражает, – вмешался лорд Генри. – Эта история не имеет никакого значения с точки зрения психологии. Вот если бы Джофри сделал это намеренно – это было бы интересно! Я хотел бы познакомиться с настоящим убийцей.</p><p></p><p>– Это отвратительно с твоей стороны, так говорить, Гарри! – Воскликнула герцогиня. – Разве не так, мистер Грей? Гарри, Мистеру Грею снова плохо. Он сейчас потеряет сознание.</p><p></p><p>Дориан с трудом поднялся и улыбнулся.</p><p></p><p>– Ничего страшного, – успокоил он герцогиню, – просто в последнее время меня подводят нервы. Вот и все. Пожалуй, я слишком много ходил пешком сегодня утром. Я не слышал, что сказал Гарри. Что-то очень плохое? Расскажете мне как-то в другой раз. Думаю, мне стоит пойти полежать. Вы же простите меня, правда?</p><p></p><p>Они пришли к большой лестнице, которая вела из оранжереи на террасу. Когда дверь за Дорианом закрылась, лорд Генри обернулся и внимательно посмотрел на герцогиню.</p><p></p><p>– Вы сильно влюблены в него? – Спросил он.</p><p></p><p>Некоторое время она не отвечала, а только молча смотрела вдаль.</p><p></p><p>– Если бы я знала, – в конце концов ответила герцогиня.</p><p></p><p>Он покачал головой.</p><p></p><p>– Знание было бы губительным. Людей завораживает неопределенность. Мрак добавляет красоты вещам.</p><p></p><p>– Но можно сбиться с пути.</p><p></p><p>– Все дороги ведут к одному.</p><p></p><p>– К чему же?</p><p></p><p>– Разочарованию.</p><p></p><p>– У меня с него все только начиналось, – вздохнула она.</p><p></p><p>– Оно пришло к Вам в короне герцога.</p><p></p><p>– Я устала от листьев земляники.</p><p></p><p>– Они уже стали частью Вас.</p><p></p><p>– Только на публике.</p><p></p><p>– Вам их будет недоставать.</p><p></p><p>– Я не собираюсь терять ни одного.</p><p></p><p>– У Монмаута есть уши.</p><p></p><p>– В его возрасте они уже ничего не слышат.</p><p></p><p>– Он никогда не ревновал Вас?</p><p></p><p>– Если бы.</p><p></p><p>Он оглянулся вокруг, будто в поисках чего-то.</p><p></p><p>– Что Вы ищете? – Спросила она.</p><p></p><p>– Наконечник Вашей рапиры, – ответил он, – кажется, Вы его потеряли.</p><p></p><p>– Однако маска все еще на мне, – засмеялась она.</p><p></p><p>– Она подчеркивает красоту Ваших глаз, – прозвучало в ответ.</p><p></p><p>Герцогиня снова засмеялась. Ее зубы напоминали белоснежные семена ярко-красного плода.</p><p></p><p>– Наверху же в собственной комнате лежал на диване весь вне себя от ужаса Дориан Грей. Бремя жизни вдруг стало слишком тяжелым для него. Ему казалось, что ужасная с.мерть несчастного загонщика, которого застрелили в кустарнике, что дикого зверя, предвещала его собственную гибель. Услышав слова лорда Генри, сказанные с шутливым цинизмом, Дориан едва не потерял сознание.</p><p></p><p>В пять часов он позвал слугу и приказал упаковать его вещи и подать карету в половине девятого, чтобы он мог отправиться в Лондон ночным экспрессом. Он решил больше не ночевать в Селби Роял, этом проклятом месте, где с.мерть шагала среди белого дня, а трава в лесу была полита кровью.</p><p></p><p>Затем он написал лорду Генри записку, в которой объяснял, что едет в Лондон к врачу и просил развлечь гостей на время его отсутствия. Когда он клал письмо в конверт, в комнату постучали, и слуга сообщил, что старший егерь хочет поговорить с Дорианом. Он нахмурился и закусил губу.</p><p></p><p>– Пусть войдет, – наконец сказал он, несколько помедлив.</p><p></p><p>Как только он вошел, Дориан достал с полки свою чековую книжку и открыл ее прямо перед егерем.</p><p></p><p>– Я так понимаю, Вы пришли, чтобы поговорить о несчастном случае, который произошел сегодня утром, Сорнтон? – спросил он, беря в руки ручку.</p><p></p><p>– Да, сэр.</p><p></p><p>– Бедняга был женат? У него была семья? – Спросил Дориан с уставшим видом. – Если так, то я не оставлю их на произвол судьбы, я отправлю им сумму, которую Вы сочтете целесообразной.</p><p></p><p>– Мы не знаем, кто он такой, сэр. Именно поэтому я решился побеспокоить Вас.</p><p></p><p>– Не знаете, кто он такой? – Рассеянно спросил Дориан. – Что Вы имеете в виду? Разве он не из Ваших людей?</p><p></p><p>– Нет, сэр. Я его никогда не видел раньше. Он похож на моряка.</p><p></p><p>Ручка выпала у Дориана из рук, и он почувствовал, что его сердце застыло в груди.</p><p></p><p>– Моряк? Вы сказали моряк?</p><p></p><p>– Да, сэр. Выглядит как моряк – татуировки на обеих руках и все такое.</p><p></p><p>– У него что-то нашли? Что-то, что могло бы рассказать, кто он такой?</p><p></p><p>– Немножко денег и шестизарядный револьвер. Никаких документов или чего-то такого. Мужчина будто приличный, но простой.</p><p></p><p>Дориан сразу поднялся. Перед ним появилась надежда, и он схватился за нее обеими руками.</p><p></p><p>– Где тело? – Воскликнул он. – Пойдемте скорей! Я должен увидеть его.</p><p></p><p>– Оно в пустой конюшне на ферме, сэр. Люди не хотят держать т.руп в доме. Говорят, мертвецы приносят несчастья.</p><p></p><p>– На ферме! Немедленно отправляйтесь туда и ждите меня. И скажите конюху, чтобы привел мне коня. Хотя нет, не надо. Я пойду пешком, так будет даже быстрее.</p><p></p><p>Менее чем через пятнадцать минут Дориан уже мчался галопом в направлении конюшни. Деревья стеной проносились мимо, а на пути раз за разом встречались невероятные тени. Однажды кобыла свернула в сторону белых ворот и чуть не сбросила его с седла. Он ударил ее по шее кнутом, и она помчалась вперед будто стрела. Из под ее копыт летели камни.</p><p></p><p>Наконец, он прискакал на ферму. По двору ходили двое мужчин. Он соскочил с седла и отдал вожжи одному из них. В отдаленной конюшне мерцал свет. Что-то ему подсказывало, что т.руп должен лежать именно там. Он быстро пошел туда и уже положил руку на дверь.</p><p></p><p>На мгновение он остановился, чувствуя, что стоит на пороге открытия, которое может спасти, или же разрушить его жизнь. Затем он резко открыл дверь и вошел.</p><p></p><p>В дальнем углу на куче мешков лежал т.руп мужчины, одетый в грубую рубашку и синие брюки. Его лицо было накрыто платком, а позади него догорала свеча.</p><p></p><p>Дориан Грей вздрогнул. Он понял, что не сможет собственноручно забрать платок, потому позвал на помощь одного из работников фермы.</p><p></p><p>– Уберите платок с лица. Я хочу его увидеть, – велел он, опираясь на косяк двери.</p><p></p><p>Когда же работник фермы открыл лицо трупа. Дориан сделал шаг вперед. Радостный возглас сорвался с его губ. Перед ним лежало тело Джеймса Вейна.</p><p></p><p>Он еще несколько минут стоял и смотрел на мертвое тело. Когда же он возвращался в дом, то в его глазах стояли слезы, ведь он знал, что теперь в безопасности.</p></blockquote><p></p>
[QUOTE="Маруся, post: 389102, member: 1"] [SIZE=6][B]Глава 17[/B][/SIZE] Неделю спустя, Дориан сидел в оранжерее поместья Селби Роял и разговаривал с милой герцогиней Монмаут, которая приехала к нему вместе со своим худощавым шестидесятилетним мужем. Как раз было время пить чай, поэтому мягкий свет большой лампы, стоявшей на столе, сверкал на изысканном сервизе из фарфора и серебра, над которым степенно возилась герцогиня. Ее изящные ручки кружили между чашками, а на полных красных губах застыла улыбка – Дориан шептал ей что-то веселое. Лорд Генри лежал в обитом шелком кресле и наблюдал за ними. Леди Нарборо сидела на диване персикового цвета и делала вид, что слушает герцога, который рассказывал о редком жуке, которого ему удалось добавить в свою коллекцию. Трое юношей в изысканных смокингах угощали дам пирожными. На данный момент в доме было двенадцать гостей, и еще несколько должны были прибыть на следующий день. – О чем вы там говорите? – Спросил лорд Генри, потянувшись к столу, чтобы поставить чашку. Скажите, Глэдис, Дориан уже рассказывал Вам о моем намерении заново окрестить вещи? Это такая замечательная идея. – Но я не хочу, чтобы меня заново окрестили, Гарри, – ответила герцогиня, осеняя его взглядом своих волшебных глаз. – Мне вполне нравится мое собственное имя, как и мистеру Грею – его, по крайней мере, я так думаю. – Дорогая Глэдис, я ни за что на свете не стал бы менять ваши совершенные имена. Собственно, говоря, я думал о цветах. Я вчера срезал орхидею для бутоньерки. Она была прекрасна, как семь смертных грехов. Мне хватило глупости, чтобы спросить садовника, как она называется. Он ответил, что это замечательный сорт «Робинзониана», или какой-то ужас вроде этого. К большому сожалению, мы потеряли способность давать вещам прекрасные имена. Имена – это главное. Я никогда не выступаю против поступков. Я выступаю против слов. Именно поэтому мне противен грубый реализм в литературе. Мужчину, который называет лопату лопатой, нужно заставить этой же лопатой работать. Только на это он и способен. – А как же нам тогда называть Вас, Гарри? – Спросила она. – Его будут звать Принц Парадокс, – сказал Дориан. – Да, это действительно о нем! – Воскликнула герцогиня. – Ни в коем случае, – засмеялся лорд Генри, удобнее устраиваясь в кресле. – Как только к кому-то пристает ярлык, от него уже нет спасения. Я отрекаюсь от титула. – Король не имеет права отречься от титула, – сказали красивые губки. – Так Вы хотите, чтобы я стал защитником престола? – Именно так. – Я открываю людям истины будущего. – Я предпочитаю недостатки настоящего. – Вы оставляете меня без оружия, – сказал лорд Генри, которому уже передалось ее веселье. – Я забрала щит, Гарри, но копье все еще с Вами. – Я никогда не берусь за оружие в борьбе с красотой, – сказал он, взмахнув рукой. – Зря, Гарри, поверьте. Вы слишком высоко цените красоту. – Как Вы можете такое обо мне говорить? Я действительно считаю, что лучше быть красивым, чем хорошим. Но с другой стороны, Вы не найдете человека, более охотно признающего, что лучше быть хорошим, чем безобразным. – Так получается, что уродство – один из смертных грехов? – Поинтересовалась герцогиня. – Вы только что сравнивали с ними орхидею. – Уродство – это одна из семи смертных добродетелей, Глэдис. Вам, как настоящей тори, не стоит пренебрегать ими. Пиво, Библия и семь смертных добродетелей сделали Англию такой, какая она есть. – Так Вы не любите свою страну? – Поинтересовалась герцогиня. – Я в ней живу. – Чтобы можно было еще яростнее критиковать ее? – А вы хотели бы, чтобы я согласился с европейцами относительно нее? – Ответил он. – А что говорят европейцы? – Что Тартюф переехал в Англию и начал здесь торговать. – Это Ваш выражение, Гарри? – Дарю его Вам. – Я не смогу его использовать. Слишком уж оно правдиво. – Не стоит бояться. Наши соотечественники никогда не узнают себя в чужих словах. – Они благоразумные. – Скорее, хитрые. Они компенсируют собственную тупость богатством, а собственные грехи – лицемерием. – Однако, нам принадлежит много выдающихся достижений прошлого. – Нам их навязали, Глэдис. – А мы с честью несли это бремя. – Пока не пришли к фондовой бирже. Она покачала головой. – Я верю в нашу нацию. – Она выживает только благодаря упорству и настойчивости. – И благодаря им же и развивается. – Меня больше привлекает упадок. – А как же искусство? – Спросила она. – Оно представляет собой болезнь. – А любовь? – Иллюзия. – Религия? – Модная замена веры. – Вы ужасный скептик. – Ни в коем случае! Скептицизм дает дорогу вере. – Кто же Вы тогда? – Определить – значит ограничить. – Дайте мне хоть какую-то нить. – Нити обрываются, и Вы рискуете заблудиться в лабиринте. – Вы запутали меня. Давайте сменим тему разговора. – Например, поговорим о любезном хозяине этого поместья. Много лет назад, его назвали Прекрасным Принцем. – Не поминай мне об этом! – Воскликнул Дориан Грей. – Хозяин сегодня просто невыносим, – сказала герцогиня, краснея. – Мне кажется, он считает, что Монмаут женился на мне из чисто научного интереса, видя во мне красивый вид бабочки. – Что ж, надеюсь, он не тычет в Вас иглы, – пошутил Дориан. – Нет, мистер Грей, этим занимается моя служанка, когда она на меня сердится. – А за что же она сердится на Вас, герцогиня? – За самые обыденные вещи, мистер Грей, поверьте. Чаще всего это случается, когда я захожу в комнату за десять минут до девяти и говорю, что должна быть одета в половине восьмого. – Как невежливо с его стороны! Следовало бы выгнать ее за такое. – Не могу, мистер Грей. Она придумывает мне шляпки. Помните ту, что была на мне на приеме у леди Хилстон? Вижу, что нет, но Вы достаточно вежливы, чтобы сделать вид, будто помните. Так вот, она сделала ее просто из ничего. Все хорошие шляпки сделаны из ничего. – Как и хорошие репутации, Глэдис, – вмешался в разговор лорд Генри. – Стоит только сделать что-то стоящее, как у тебя сразу же появляются враги. Чтобы быть популярным, нужно быть посредственностью. – Но с женщинами это правило не срабатывает, – отметила герцогиня, покачав головой. – А женщины управляют миром. Поверьте, мы терпеть не можем посредственных мужчин. Мы, женщины, как однажды кто-то сказал, влюбляемся ушами, а мужчины влюбляются глазами, если вы вообще когда то влюбляетесь. – По-моему, мы только то и делаем, – сказал Дориан. – Значит, вы никого не любите по-настоящему, – ответила герцогиня с притворным сожалением в голосе. – Дорогая Глэдис! – Воскликнул лорд Генри. – Как Вы можете говорить так? Любовь живет благодаря повторам, и только эти повторы превращают простую жажду в искусство. К тому же, каждая влюбленность – это единственная влюбленность в жизни. Меняется только объект, но страсть все та же. Она только усиливается со временем. Мы можем пережить только один выдающийся момент в жизни, а тайна жизни заключается в том, чтобы переживать его как можно чаще. – Даже если это причиняет боль, Гарри? – Спросила герцогиня после короткой паузы. – Особенно если это причиняет боль, – ответил лорд Генри. Герцогиня повернулась и посмотрела на Дориана Грея. В ее глазах читался интерес. – Что вы думаете по этому поводу, мистер Грей? – Спросила она. Мгновение Дориан колебался. Затем он откинул голову назад и засмеялся. – Я всегда соглашаюсь с Гарри, герцогиня. – Даже когда он не прав? – Гарри никогда не ошибается, герцогиня. – Его взгляды дарят Вам счастье? – Я никогда не искал счастья, герцогиня. Кому оно нужно? Я искал удовольствий. – И находили, мистер Грей? – Часто. Даже слишком часто. – А я ищу покоя, – вздохнула герцогиня, – а если я не пойду сейчас переодеваться, то сегодня точно его не найду. – Позвольте мне выбрать для Вас орхидеи, герцогиня, – сказал Дориан, вскочив на ноги и направившись в оранжерею. – Вы открыто флиртует с ним, – обратился к своей кузине лорд Генри. – Будьте осторожным с ним. Он слишком привлекателен. – А иначе не было бы никакого смысла бороться. – Значит грек против грека? – Я на стороне троянцев. Они сражались за женщину. – И потерпели поражение. – Есть вещи, страшнее плена, – ответила герцогиня. – Вы скачете, отпустив вожжи. – Именно в этом смысл жизни. – Я запишу это в свой дневник. – Что? – Что ребенок, когда обожжётся, снова тянется к огню. – Я никогда и близко не была у огня. Он не коснулся моих крыльев. – Все равно они Вам служат для чего-либо, кроме полета. – Смелость перешла от мужчин к женщинам. Это для нас новый вызов в жизни. – У Вас есть соперница. – Кто? – Леди Нарборо, – с улыбкой прошептал он. – Она просто в восторге от него. – Не пугайте меня так. Интерес к старине губителен для нас, романтиков. – Ха! Романтиков! Да ведь женщины пользуются всеми возможными научными средствами. – Нас этому учили мужчины. – Но они не смогли объяснить вас. – А как бы Вы описали наш пол? – Как сфинксов без загадок. Она с улыбкой посмотрела на него. – Что-то долго нет мистера Грея, – сказала она. – Пойдемте поможем ему. Я еще даже не сказала ему, какого цвета платье надену. – Вам придется надеть платье под цвет цветов, Глэдис. – Это стало бы преждевременной капитуляцией. – Романтика в искусстве возникает в момент кульминации. – Я должна иметь пути для отступления. – Как парфяне? – Парфяне убежали в пустыню. У меня же нет такой возможности. – У женщин не всегда есть выбор, – ответил лорд Генри, но не успел он закончить предложение, как в дальнем конце оранжереи раздался сдавленный стон, и они сразу же услышали, как упало что-то тяжелое. Все вскочили на ноги. Герцогиня оцепенела от ужаса. А очень испуганный лорд Генри поспешил в дальний конец оранжереи, где нашел Дориана Грея, который лежал лицом к земле без сознания. Его сразу же перенесли в гостиную и положили на диван. Через несколько минут он пришел в себя и растерянно оглянулся вокруг. – Что произошло? – Спросил он. – А! Вспомнил! Гарри? Я здесь в безопасности? Он задрожал. – Дорогой Дориан, – ответил лорд Генри, ты просто потерял сознание, ничего страшного. Ты, наверное, слишком истощен. Лучше тебе не выходить на обед. Я обо всем позабочусь. – Нет, я пойду, – сказал он, поднимаясь на ноги. – Мне нельзя оставаться одному. Он пошел в свою комнату и переоделся. За обедом он вел себя отчаянно весело, но время от времени его пронизывал ужас, когда он вспомнил смертельно бледное лицо Джеймса Вейна, которое он увидел в окне оранжереи. [SIZE=6][B]Глава 18[/B][/SIZE] На следующий день, Дориан не выходил из дома. Он даже почти не выходил из своей комнаты, в оцепенении от страха перед смертью, хотя и жизнь была ему безразлична. Им овладели мысли о том, что на него охотятся, за ним крадутся, ожидая момента, чтобы убить. Он вздрагивал даже когда ветерок шуршал занавесками на окнах. Опавшие листья, которые ветер наносил на стекла, напоминали ему о собственных неудовлетворенных амбициях и горьких сожалениях. Когда он закрывал глаза, то видел перед собой лицо моряка вновь и вновь, а сердце его сжималось от страха. Хотя, возможно, это все лишь плод его воображения, которое решило увидеть месть в темноте и показать ему ужас возможной казни. Реальная жизнь неподвластна логике, в отличие от воображения. Именно воображение заставляет раскаяние сопровождать грехи. Именно воображение добавляет преступлениям чудовищности. В реальной жизни, злые люди никогда не получают заслуженной кары, а хорошие – вознаграждения. Сильные достигают успеха, а слабых ждут неудачи. Вот и все. Кроме того, разве могло случиться так, что никто из слуг не заметил, что вокруг дома бродит чужак. Если бы на клумбах были хоть какие-то следы, об этом сразу же сообщили бы садоводы. Именно так, это все лишь плод его воображения. Брат Сибиллы Вейн не возвращался, чтобы убить его. Он отправился в дальнее плавание, чтобы сгинуть где-то посреди моря. К тому же, моряк не знал, не мог знать, кто он такой. Маска молодости спасла его. Однако, даже если это была лишь иллюзия, какой же ужасной была сама мысль о том, что сознание способно создавать ужасные фантомы, придавать им видимых очертаний и ставить их перед глазами. Во что превратилась бы его жизнь, если бы тени его преступлений преследовали его день и ночь, смеялись бы над ним из своего укрытия, нашептывали разные ужасы ему на ухо, пока он сидел за обедом, или заставляли его просыпаться среди ночи от невыносимых кошмаров. Когда мысль об этом заполнила его сознание, он весь побледнел, и ему даже показалось, что в комнате стало прохладнее. Эх! Он убил собственного друга в безумном порыве! Какой же невыносимой была сама только мысль об этом! Он вновь и вновь видел перед собой сцену убийства. Каждая отвратительная деталь теперь казалась ему еще более ужасной. Тень греха, ужасная и красная как кровь, приближалась к нему с темной пещеры памяти. Когда лорд Генри заглянул к нему в шесть, то застал Дориана в слезах, будто его сердце разбили вдребезги. Он не выходил на улицу целых три дня. Зимнее утро со своим прохладным, насыщенным ароматом сосен воздухом, казалось, снова пробудило в нем радость и жажду жизни. И это изменение вызвала не только сила природы. Его собственная душа восстала против чрезмерных переживаний, которые могли отравить ее, лишив покоя. Именно так всегда случается с изысканными личностями. Они должны усмирять, или забывать слишком сильные переживания. Такие переживания или убивают их, или умирают сами. Тусклые сожаления и тусклые чувства длятся годами. Сильные же сожаления и влюбленности обречены из-за собственной избыточности. Кроме того, он уже убедил себя, что стал жертвой собственных ужасающих иллюзий и теперь воспринимал свои страхи с сожалением и в значительной степени с презрением. После завтрака, он час погулял с герцогиней в саду, а затем отправился на другую сторону парка, чтобы присоединиться к охоте. От мороза трава была будто присыпана солью. Небо напоминало перевернутый сосуд голубого металла. Тоненькая полоска льда проводила границу спокойного, заросшего камышом озера. На краю соснового леса он заметил сэра Джофри Клустона, брата герцогини, который как раз вынимал пустые гильзы из своего ружья. Он выскочил из своей тележки, приказал извозчику возвращаться домой и отправился навстречу своему гостю сквозь густые, но невысокие кусты. – Ну как охота, Джофри? – Спросил он. – Да не особо, Дориан. Пожалуй, большинство птиц уже улетели. Надеюсь, после обеда, когда мы изменим место охоты, нам больше повезет. Дориан пошел рядом с ним. Чистый, прозрачный воздух, красные и коричневые огоньки, которые мигали в лесу, хрипловатые крики загонщиков, которые звучали иногда, и резкие выстрелы ружей, что шли за ними следом – все это захватывало его, дарило ему ощущение счастья и свободы. Он находился в плену собственной беспечной радости. Вдруг заяц с черными пятнышками на кончиках ушей выскочил из-за бугорка ярдах в двадцати от них. Сэр Джофри сразу же приложил ружье к плечу, но было в грациозных прыжках животного нечто такое, что очаровало Дориана, и он воскликнул: – Не стреляйте, Джофри! Пусть живет. – Не говорите глупостей, Дориан! – Ответил его спутник и выстрелил, как только заяц юркнул в кусты. Сразу же раздались два крика. Ужасный крик зайца, которому было невыносимо больно, и еще более ужасный предсмертный крик мужчины. – Боже милостивый! Я попал в загонщика! воскликнул сэр Джофри. – Каким же дураком надо быть, чтобы полезть под пули! Прекратите стрелять! – Изо всех сил закричал он. – Здесь человек ранен. Сразу же прибежал старший егерь с палкой в руках. – Где, сэр? Где он? – Спросил старший егерь. В то же время во всем лесу утихли выстрелы. – Вот, – сердито ответил сэр Джофри, спеша в кусты. – Как Вы к черту смотрите за своими людьми. Всю охоту мне испортили. Дориан наблюдал за тем, как они погрузились в кустарник, продираясь сквозь ветви. Через минуту они снова показались, увлекая за собой тело. Он с ужасом отвернулся. Ему казалось, что несчастья неустанно преследуют его. Он услышал вопрос сэра Джофри, умер ли мужчина и утвердительный ответ загонщика. Лес сразу же ожил и замерцал лицами. Послышался топот миллионов ног и зазвучало множество голосов. Над их головами пролетел большой павлин с красным животом. Через несколько секунд, которые для растроганного трагедией Дориана продолжались будто несколько часов, он почувствовал руку на своем плече. Дориан вздрогнул и огляделся. – Дориан, – сказал лорд Генри. – На твоем месте, я бы объявил, что на сегодня достаточно охотиться. Будет не совсем уместно продолжать стрелять. – Лучше бы люди навсегда прекратили охотиться, Гарри, – ответил он с горечью в голосе. – Это ужасное и жестокое развлечение. Мужчина…? Он не смог договорить. – Боюсь, что так, – ответил лорд Генри. – Ему в грудь попал целый заряд дроби. Он, скорее всего, умер сразу. Пойдем, нам стоит вернуться к дому. Они молча прошли ярдов пятьдесят, когда Дориан наконец посмотрел на лорда Генри, глубоко вздохнул и сказал: – Это дурной знак, Гарри, очень дурной знак. – Что? – Спросил лорд Генри. – А! Ты об этом случае. Но друг, здесь уже ничем не поможешь. Тот человек сам виноват. Зачем было лезть на линию огня? К тому же, нас это не касается. Конечно, для Джофри это неприятность. Негоже дырявить загонщиков. Люди могут подумать, что он не умеет стрелять. А это не так – Джофри прекрасно стреляет. Но теперь уже нет смысла говорить об этом. Дориан покачал головой. – Это дурной знак, Гарри. Я чувствую, что с кем-то из нас вот-вот случится что-то ужасное. Скорее всего – со мной, – добавил он, закрывая глаза рукой, словно пытаясь спрятаться от боли. Лорд Генри засмеялся в ответ. – Единственная по-настоящему ужасная вещь в нашей жизни, Дориан, – это скука. Это единственный грех, который невозможно простить. Но нам она не грозит, по крайней мере, пока публика будет обсуждать этот несчастный случай за обедом. Надо будет сказать им, что это запретная тема. А относительно знаков, которые дает нам судьба, то их не существует. Судьба не посылает нам вестников. Она или слишком мудра, или слишком жестока для этого. К тому же, ну что может с тобой случиться, Дориан? У тебя есть все, чего только можно желать. Любой сочтет за счастье оказаться на твоем месте. – А я сочту за счастье поменяться местами с любым, Гарри. Не надо так смеяться. Я говорю тебе правду. Бедный крестьянин, который только что умер, находится в гораздо лучшем положении, чем я. Я не боюсь смерти. Меня ужасает только ее приближение. Кажется, будто ее гигантские крылья уже нагоняют на меня холод. Господи! Разве ты не видишь там за деревьями человека, который ищет меня взглядом, ожидает меня? Лорд Генри посмотрел в направлении, куда Дориан указал дрожащей рукой. – Действительно, – сказал он с улыбкой на лице. – Я вижу, что там тебя ждет садовник. Думаю, он хочет спросить, какие цветы ставить на стол сегодня вечером. Друг, ты слишком нервный! Посети моего врача, как только мы вернемся в город. Увидев, как к ним приближается садовник, Дориан облегченно вздохнул. Садовник снял шляпу, неуверенно посмотрел на лорда Генри, достал из кармана письмо и отдал его своему хозяину. – Герцогиня приказала мне дождаться ответа, – сказал он. – Скажите герцогине, что я сейчас приду, – сухо ответил Дориан и спрятал письмо в карман. Садовник развернулся и быстро направился в направлении дома. – Как же женщины любят рискованные поступки, – засмеялся лорд Генри. – Это одно из тех качеств, за которые я их больше всего люблю. Женщина готова флиртовать с кем угодно, пока окружающие наблюдают за этим. – А ты так же любишь рискованные слова, Гарри! Но в данном случае ты не прав. Герцогиня нравится мне, но я в нее не влюблен. – А вот герцогиня очень влюблена в тебя, хотя нравишься ты ей гораздо меньше. Из вас выйдет отличная пара. – Ты пытаешься создать скандал, а для этого нет никаких оснований. – Основанием для любого скандала является вера в отсутствие морали у людей, – заметил лорд Генри, закуривая. – Ты готов пожертвовать кем угодно ради удачной эпиграммы, Гарри. – Люди сами залезают на жертвенный алтарь, – прозвучало в ответ. – Если бы я мог любить, – вдруг пафосно воскликнул Дориан Грей. – Но кажется, во мне уже умерли все страсти и уснули все желания. Я слишком сосредоточен на себе. Собственная личность стала для меня обузой. Я хочу убежать, забыть все. Мне не стоило сюда приезжать. Думаю, нужно написать Гарви, чтобы готовил яхту. На яхте можно чувствовать себя в безопасности. – В безопасности от чего, Дориан? Я же вижу, что ты в какой-то беде. Почему ты не хочешь рассказать мне, в чем дело? Ты же знаешь, я охотно помогу тебе. – Я не могу рассказать тебе, Гарри, – грустно ответил Дориан. – К тому же, это все только мои выдумки. Этот несчастный случай очень огорчил меня. У меня ужасное предчувствие, что нечто подобное может случиться со мной. – Ну что за глупости! – Надеюсь, ты прав. Но я не могу ничего с этим поделать. А вот и герцогиня, похожая на Артемиду. Как видите, герцогиня, мы вернулись. – Я уже слышала об этом несчастье, мистер Грей, – ответила она. – Бедный Джофри очень расстроился. Кажется, Вы просили его не стрелять в зайца. Надо же, как все вышло. – Действительно, интересно получилось. Даже не знаю, почему я это сказал. Возможно, это была просто прихоть. Слишком уж прекрасное было то создание. Но зря они рассказали Вам о том мужчине. Это ужасная история. – Она меня уже раздражает, – вмешался лорд Генри. – Эта история не имеет никакого значения с точки зрения психологии. Вот если бы Джофри сделал это намеренно – это было бы интересно! Я хотел бы познакомиться с настоящим убийцей. – Это отвратительно с твоей стороны, так говорить, Гарри! – Воскликнула герцогиня. – Разве не так, мистер Грей? Гарри, Мистеру Грею снова плохо. Он сейчас потеряет сознание. Дориан с трудом поднялся и улыбнулся. – Ничего страшного, – успокоил он герцогиню, – просто в последнее время меня подводят нервы. Вот и все. Пожалуй, я слишком много ходил пешком сегодня утром. Я не слышал, что сказал Гарри. Что-то очень плохое? Расскажете мне как-то в другой раз. Думаю, мне стоит пойти полежать. Вы же простите меня, правда? Они пришли к большой лестнице, которая вела из оранжереи на террасу. Когда дверь за Дорианом закрылась, лорд Генри обернулся и внимательно посмотрел на герцогиню. – Вы сильно влюблены в него? – Спросил он. Некоторое время она не отвечала, а только молча смотрела вдаль. – Если бы я знала, – в конце концов ответила герцогиня. Он покачал головой. – Знание было бы губительным. Людей завораживает неопределенность. Мрак добавляет красоты вещам. – Но можно сбиться с пути. – Все дороги ведут к одному. – К чему же? – Разочарованию. – У меня с него все только начиналось, – вздохнула она. – Оно пришло к Вам в короне герцога. – Я устала от листьев земляники. – Они уже стали частью Вас. – Только на публике. – Вам их будет недоставать. – Я не собираюсь терять ни одного. – У Монмаута есть уши. – В его возрасте они уже ничего не слышат. – Он никогда не ревновал Вас? – Если бы. Он оглянулся вокруг, будто в поисках чего-то. – Что Вы ищете? – Спросила она. – Наконечник Вашей рапиры, – ответил он, – кажется, Вы его потеряли. – Однако маска все еще на мне, – засмеялась она. – Она подчеркивает красоту Ваших глаз, – прозвучало в ответ. Герцогиня снова засмеялась. Ее зубы напоминали белоснежные семена ярко-красного плода. – Наверху же в собственной комнате лежал на диване весь вне себя от ужаса Дориан Грей. Бремя жизни вдруг стало слишком тяжелым для него. Ему казалось, что ужасная с.мерть несчастного загонщика, которого застрелили в кустарнике, что дикого зверя, предвещала его собственную гибель. Услышав слова лорда Генри, сказанные с шутливым цинизмом, Дориан едва не потерял сознание. В пять часов он позвал слугу и приказал упаковать его вещи и подать карету в половине девятого, чтобы он мог отправиться в Лондон ночным экспрессом. Он решил больше не ночевать в Селби Роял, этом проклятом месте, где с.мерть шагала среди белого дня, а трава в лесу была полита кровью. Затем он написал лорду Генри записку, в которой объяснял, что едет в Лондон к врачу и просил развлечь гостей на время его отсутствия. Когда он клал письмо в конверт, в комнату постучали, и слуга сообщил, что старший егерь хочет поговорить с Дорианом. Он нахмурился и закусил губу. – Пусть войдет, – наконец сказал он, несколько помедлив. Как только он вошел, Дориан достал с полки свою чековую книжку и открыл ее прямо перед егерем. – Я так понимаю, Вы пришли, чтобы поговорить о несчастном случае, который произошел сегодня утром, Сорнтон? – спросил он, беря в руки ручку. – Да, сэр. – Бедняга был женат? У него была семья? – Спросил Дориан с уставшим видом. – Если так, то я не оставлю их на произвол судьбы, я отправлю им сумму, которую Вы сочтете целесообразной. – Мы не знаем, кто он такой, сэр. Именно поэтому я решился побеспокоить Вас. – Не знаете, кто он такой? – Рассеянно спросил Дориан. – Что Вы имеете в виду? Разве он не из Ваших людей? – Нет, сэр. Я его никогда не видел раньше. Он похож на моряка. Ручка выпала у Дориана из рук, и он почувствовал, что его сердце застыло в груди. – Моряк? Вы сказали моряк? – Да, сэр. Выглядит как моряк – татуировки на обеих руках и все такое. – У него что-то нашли? Что-то, что могло бы рассказать, кто он такой? – Немножко денег и шестизарядный револьвер. Никаких документов или чего-то такого. Мужчина будто приличный, но простой. Дориан сразу поднялся. Перед ним появилась надежда, и он схватился за нее обеими руками. – Где тело? – Воскликнул он. – Пойдемте скорей! Я должен увидеть его. – Оно в пустой конюшне на ферме, сэр. Люди не хотят держать т.руп в доме. Говорят, мертвецы приносят несчастья. – На ферме! Немедленно отправляйтесь туда и ждите меня. И скажите конюху, чтобы привел мне коня. Хотя нет, не надо. Я пойду пешком, так будет даже быстрее. Менее чем через пятнадцать минут Дориан уже мчался галопом в направлении конюшни. Деревья стеной проносились мимо, а на пути раз за разом встречались невероятные тени. Однажды кобыла свернула в сторону белых ворот и чуть не сбросила его с седла. Он ударил ее по шее кнутом, и она помчалась вперед будто стрела. Из под ее копыт летели камни. Наконец, он прискакал на ферму. По двору ходили двое мужчин. Он соскочил с седла и отдал вожжи одному из них. В отдаленной конюшне мерцал свет. Что-то ему подсказывало, что т.руп должен лежать именно там. Он быстро пошел туда и уже положил руку на дверь. На мгновение он остановился, чувствуя, что стоит на пороге открытия, которое может спасти, или же разрушить его жизнь. Затем он резко открыл дверь и вошел. В дальнем углу на куче мешков лежал т.руп мужчины, одетый в грубую рубашку и синие брюки. Его лицо было накрыто платком, а позади него догорала свеча. Дориан Грей вздрогнул. Он понял, что не сможет собственноручно забрать платок, потому позвал на помощь одного из работников фермы. – Уберите платок с лица. Я хочу его увидеть, – велел он, опираясь на косяк двери. Когда же работник фермы открыл лицо трупа. Дориан сделал шаг вперед. Радостный возглас сорвался с его губ. Перед ним лежало тело Джеймса Вейна. Он еще несколько минут стоял и смотрел на мертвое тело. Когда же он возвращался в дом, то в его глазах стояли слезы, ведь он знал, что теперь в безопасности. [/QUOTE]
Вставить цитаты…
Ответить
Главная
Форумы
РАЗДЕЛ ДОСУГА С БАНЕЙ
Библиотека
Уайльд "Портрет Дориана Грея"